RC

Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Login

Passwort oder Login falsch

Geben Sie Ihre E-Mail an, die Sie bei der Registrierung angegeben haben und wir senden Ihnen ein neues Passwort zu.



 Mit dem Konto aus den sozialen Netzwerken


Темы


Memories

В. Левицкий

 

Киевское море…

Путь в науку

 

Глава 3. Эргономика... Аспирантура... Диссертация...

 

Основы военно-морской эргономики...

С 1974 года в высших военных учебных заведениях страны стали вводить преподавание новой дисциплины «Военная эргономика». Очевидно, в начале 1976 года в КВВМПУ из Главного Политического управления Вооружённых Сил СССР (ВС СССР), которому подчинялось наше училище, пришла соответствующая директива, обязывающая внести в учебный план изучение военной эргономики. Нашей кафедре предстояло реализовать требование этой директивы. Преподавать основы этой дисциплины начальник кафедры инженер-капитан 1 ранга В.Я. Филимонов поручил мне. Откровенно говоря, я раньше не сталкивался с понятием «эргономика», а потому весьма смутно представлял себе, что я буду преподавать (кроме того, что на эту дисциплину нашей кафедре выделено 16 учебных часов, мне ничего известно не было - ни учебной программы, ни учебно-тематического плана).  Попытался найти объяснение в словаре иностранных слов, в котором прочитал: «Эргономика (гр. ergon – работа, nomos – закон) – эргономия – научная дисциплина, комплексно изучающая человека (группу людей) в конкретных условиях его (их) деятельности в современном производстве с целью оптимизации орудий, условий и процесса труда». Поинтересовался, в каких высших военно-морских учебных заведениях дисциплина «Военная эргономика» уже преподаётся. Совершенно точно удалось узнать, что, по крайней мере, в  двух училищах, моей alma mater - Высшем военно-морском инженерном училище имени Дзержинского («Дзержинке») и Высшем военно-морском училище им. Фрунзе, такая дисциплина включена в учебные планы. Кроме того, как оказалось, в ведущем научно-исследовательском институте Военно-Морского Флота (НИИ ВМФ), находящемся в Ленинграде, уже несколько лет занимались исследованием роли эргономических факторов в повышении эффективности и надёжности корабельных систем управления оружием и техникой. Попросил начальника кафедры ходатайствовать перед командованием КВВМПУ о направлении меня в командировку в Ленинград для изучения опыта преподавания «Военной эргономики» в этих училищах и ознакомления с разработками НИИ ВМФ.  В первых числах мая начальник училища контр-адмирал Н.С. Каплунов подписал приказ о моей командировке, и 4 мая я уехал в Ленинград.

Командировка была для меня очень познавательной и полезной. Удалось познакомиться с интересными людьми, работающими над проблемами военной эргономики и инженерной психологии (впервые узнал о существовании такого направления в психологии), побывать на лекциях моих коллег-преподавателей. Откровенно говоря, я мало что понимал, услышав на этих лекциях термины и дефиниции, ранее мне незнакомые, подкрепляемые непонятными формулами и расчётами. Но меня успокаивало то, что, как мне показалось, и сами преподаватели ещё слабо владели материалом лекций – уж слишком они были привязаны к своим рабочим конспектам. Впрочем, это было и неудивительно: дисциплины были новые, лекции «необкатанные». В училище имени Фрунзе мне презентовали одно из учебных пособий по эргономическим проблемам - «Роль эргономических факторов  в повышении  эффективности и надёжности корабельных систем управления оружием» (автор В.А. Дунаев).  Все организационные вопросы, связанные с посещением лекций в училищах, мне помогали решать начальник кафедры «Электротехника и электрооборудование корабля» в училище имени Фрунзе инженер-капитан 1 ранга Юрий Гаврилов, мой одноклассник по «Дзержинке», а в училище имени Дзержинского  - инженер-капитан 1 ранга Борис Мокров, однокурсник с нашего факультета по «Дзержинке» (Юра Гаврилов ушёл из жизни в 2004 году, ещё раньше не стало и Бори Мокрова, светлая им память). 

 

 

Командировочное предписание и титульный лист

учебного пособия по эргономике.

Киев – Ленинград, май 1976 года.  

 

Вернувшись в Киев, я узнал новость: моего начальника кафедры, инженер-капитана 1 ранга Виктора Яковлевича Филимонова с честью проводили в запас. Вместо него начальником кафедры назначен инженер-капитан 1 ранга Николай Николаевич Михайловский, до этого возглавлявший одну из кафедр в Севастопольском высшем военно-морском инженерном училище подводного плавания (СВВМИУПП). Михайловский Николай Николаевич - золотой медалист СВВМИУПП, выпуск 1959 года, инженер-капитан 1 ранга, кандидат технических наук, доцент, до СВВМИУПП служил на АПЛ К-19 Северного флота.

Увольнение в запас Виктора Яковлевича для нас, преподавателей кафедры, не было неожиданностью. Ещё в середине 1975 года он предупредил, что после достижения 50 лет подаст рапорт об увольнении его в запас, несмотря на то, что командование  училища продлило ему срок службы ещё на пять лет. (О возможной причине такого его решения, которая не была связана со служебной деятельностью, я догадывался, хотя никогда с ним по этому поводу не говорил).



Слева – совещание офицерского состава;

в первом ряду справа – инженер-капитан 1 ранга В.Я. Филимонов,

1974 год;

справа – торжественное собрание в клубе КВВМПУ

по случаю Дня Советской армии и Военно-Морского Флота,

слева - инженер-капитан 1 ранга Н.Н. Михайловский,

февраль 1979 года.

 

Инженер-капитан 1 ранга Виктор Яковлевич Филимонов внезапно ушёл из жизни в 1988 году. Ему было всего 62 года... Это был прекрасный, удивительно скромный, честный, порядочный человек, талантливый учёный, достойный офицер Военно-морского флота, носитель лучших благородных флотских традиций. Никогда не забуду его. Светлая ему память...

Это было уже не первое увольнение в запас на нашей кафедре – ранее уволились в запас по достижении установленного в Вооружённых Силах СССР возраста инженер-капитаны 2 ранга Леонид Серафимович Григорьев и Вячеслав Константинович Лучников. После них на должность старшего преподавателя кафедры был назначен инженер-капитан 2 ранга Яков Григорьевич Лемищенко.

После возвращения из командировки мне предстояло подготовиться к преподаванию  раздела новой дисциплины – «Военная эргономика». Учитывая специфику Военно-Морского флота, я предложил начальнику кафедры назвать этот раздел «Основы военно-морской эргономики» (ранее термин «военно-морская эргономика» в научно-технической литературе мне не встречался, поэтому беру на себя смелость заметить, что, возможно, он появился с моей подачи). Как я уже отмечал, на изучение этого раздела было выделено 16 часов. Разрабатывая учебно-тематический план, я включил в него 7 тем лекционных и одно практическое занятие. Важно было определиться с темами учебных занятий. Ещё в Ленинграде, побывав на лекциях моих коллег, я понял, что будущим офицерам-политработникам Военно-Морского Флота, которых готовило наше училище, в первую очередь важно показать роль человека-оператора в современных корабельных системах управления оружием и техническими средствами (в системах «человек-техника»), особенности взаимодействия оператора со сложной корабельной техникой.

Слева – сторожевой корабль (СКР) проекта 1135;

справа – оператор по управлению главной

газотурбинной установкой СКР во время учебно-боевой тревоги.

Балтийское море, апрель 1979 года.

 

Большое значение для офицера-политработника имело изучение психофизиологических характеристик боевой деятельности корабельного оператора и критериев её оценки. Офицер-политработник должен быть знаком с техническими средствами деятельности корабельного оператора в автоматизированных системах управления, но главное для него – понимание значения и возможностей «человеческого фактора» в системах «человек-техника», повышение эффективности боевой деятельности корабельного оператора. Эти направления нашли отражение  в учебно-тематическом плане и учебной программе раздела «Основы военно-морской эргономики», который я стал преподавать с нового 1976-1977 учебного года.

На одной из моих первых лекций по военно-морской эргономике побывал начальник кафедры Николай Николаевич Михайловский. В целом дав ей высокую оценку, он высказал ряд полезных методических рекомендаций и предложил подготовить учебные пособия по новой дисциплине. Одними из первых таких пособий, изданных в 1977 году, были руководство к лабораторной работе «Эргономическая оценка рабочего места оператора» и учебное пособие «Эргономическая оценка рабочего места корабельного оператора». Затем, уже в 1978 году, я подготовил к изданию ещё одно учебное пособие «Лекции  по основам военно-морской эргономики». (Впоследствии эти пособия мне очень помогли при поступлении в  аспирантуру НИИ психологии Украины, когда, вместо требуемого реферата по одной из тем инженерной психологии я представил изданные учебные материалы, которые уже использовались в учебном  процессе).

Учебное пособие «Лекции по основам военно-морской эргономике», по сути, являлось бланк-конспектом для курсантов, с которым они работали во время прослушивания моих лекций. В нём были различные справочные материалы, таблицы, готовые схемы, но главное в них – модули, самостоятельно заполняемые курсантами. В определённой степени бланк-конспект был формализован и алгоритмизирован.  Это было одним из его недостатков при изложении некоторых практических вопросов, когда я стремился использовать проблемно-поисковый метод обучения (между прочим, вряд ли поощряемый при изложении ряда догматов дисциплин, преподаваемых в КВВМПУ).


 

Учебные пособия по военно-морской эргономике и фрагмент модуля

из бланк-конспекта лекций. КВВМПУ, 1977-1978 годы.

 

Бланк-конспект «Лекции по основам военно-морской эргономике» явился прообразом учебника «Основы военно-морской эргономики», к написанию которого по поручению Николая Николаевича Михайловского я приступил в 1978 году.   

Учебник «Основы военно-морской эргономики» был издан в 1979 году (о моём соавторе А.М. Карпухиной  я расскажу далее).

 

Титульный лист и страница из учебника

«Основы военно-морской эргономики».

КВВМПУ, 1979 год.

Занятия с курсантами проводились в специальном кабинете «Военно-морская эргономика», оснащённом системой контроля «Регистр» (авторы разработки проекта кабинета Левицкий В.Н., Михайловский Н.Н.). Название  кабинета - «Военно-морская эргономика» - было ново и необычно в те годы. Поэтому неслучайно при посещении нашего училища высоким командованием ВС СССР и ВМФ кабинет входил в т.н. «зону демонстрации».


 

Слева – посещение кабинета «Военно-морская эргономика» представителями

военного командования Министерства Обороны СССР, 1981 год;

справа – проведение лекционного занятия  в кабинете

«Военно-морская эргономика», 1979 год.


Говоря о посещении КВВМПУ представителями высокого командования ВС и ВМФ, вспомнил такой эпизод. Обычно во время таких посещений начальники кафедр и преподаватели должны были находиться в кабинетах или лабораториях кафедры, при необходимости представляясь и давая пояснения о специфике этих помещений. Как-то в начале 1970–х годов училище посетил Заместитель Главкома ВМФ адмирал Николай Николаевич Амелько. В годы моей службы на Дальнем Востоке он был Командующим Тихоокеанским флотом, и я ему был знаком. Увидев меня в лаборатории электротехники, адмирал Николай Николаевич Амелько подошёл ко мне, пожал руку и неожиданно спросил:

- А ты чего здесь?

- Я теперь служу в училище, товарищ адмирал, являюсь преподавателем кафедры ТУЖЭК, - ответил я, смущённый и «адмиральским» рукопожатием, и неофициальным обращением  ко мне.

- Ну, хорошо, служи..., - сказал адмирал и на прощание снова пожал мне руку.  

Адмирал Николай Николаевич Амелько вышел из лаборатории, за ним стали выходить все  сопровождавшие его училищные начальники, причём перед уходом каждый из них подходил ко мне и пожимал на прощанье руку.

Что-то не могу припомнить такое ко мне отношение начальства во время других посещений училища «VIP-персонами», которых было немало за время моей службы в КВВМПУ.

1976 год, помимо моего приобщения к новой дисциплине «Военная эргономика»,  оказался для меня знаменательным благодаря ещё одному событию: КВВМПУ, как и другие высшие военно-политические училища СА и ВМФ, были переведены в иной, более высокий статус, при котором воинские звания офицеров - преподавателей и старших преподавателей были подняты на одну ступень (воинское звание преподавателя стало «капитан 2 ранга», а старшего преподавателя – «капитан 1 ранга»). Я уже 7 лет «перехаживал», как говорят на флоте,  в звании «инженер-капитан 3 ранга» а потому было особенно приятно узнать в ноябре 1976 года о присвоении мне звания «инженер-капитан 2 ранга», что соответствовало занимаемой мною должности.

«...было особенно приятно узнать... о присвоении  мне звания

«инженер-капитан 2 ранга»... КВВМПУ, ноябрь 1976 года.


К сожалению, этот новый статус училища не отразился на штатной категории должности начальника лаборатории нашей кафедры - она осталась «инженер-капитан-лейтенантской». Начальником лаборатории с 1972 года был инженер-капитан 3 ранга Павел Козюпа. (Павел Козюпа до назначения в КВВМПУ был командиром электромеханической боевой части (БЧ-V) на одной из дизельных лодок Северного флота). Под его руководством подчинённые ему мичмана-лаборанты (Сергей Таболин, Николай Барабаш... к сожалению, не могу вспомнить имена других лаборантов – да простят они меня), создали в одном из подвальных помещений кафедры уникальный отсек-тренажёр по борьбе за живучесть, в котором курсанты отрабатывали навыки борьбы с водой, учились заделывать пробоины.


 

Слева – заделка пробоины в отсеке живучести;

справа – «С заданием справились!» - курсанты после практических

занятий в отсеке борьбы за живучесть. КВВМПУ, 1978 год.

Как я уже говорил, среди дисциплин кафедры была особая дисциплина - «Легководолазная подготовка». В практическую часть этой дисциплины входили водолазные спуски курсантов. В первые годы после создания училища такие спуски проводились, как правило, в Севастополе во время практики курсантов 1 курса на Черноморском флоте. По предложению начальника кафедры инженер-капитана 1 ранга Николая Николаевича Михайловского  с 1977 года водолазные спуски курсантов стали проводиться  на водно - спортивной базе училища на Киевском море. В их обеспечении участвовали и сам начальник кафедры, и преподаватели легководолазной подготовки, и врач-физиолог (до 1973 года это был старший лейтенант  медицинской службы Вячеслав Конфорович, а затем – капитан медицинской службы Николай Межерицкий), и, конечно же, лаборанты кафедры под руководством Павла Козюпы. Не было случая плохой организации таких занятий. Не знаю, как сложилась после увольнения в запас дальнейшая судьба Павла Козюпы, но вспоминаю о нём как о скромном, порядочном, трудолюбивом человеке, которого уважали его подчинённые и коллеги.

 

Выбор темы диссертации


По мере развития КВВМПУ стали предъявляться серьёзные требования к научному росту преподавателей. Если на первых порах создания училища докторами и кандидатами наук были в основном начальники кафедр, то теперь при назначении на должности старших преподавателей важно было иметь научную степень. На  кафедрах «военно-политического цикла» среди преподавателей стали появляться «новоиспечённые» кандидаты наук (как правило, это были кандидаты исторических наук).  Кафедры «военно-морского цикла» (в том числе и наша кафедра) в этом плане явно отставали (мягко говоря, т.к. я не помню никого из моих коллег-преподавателй с этих кафедр, кто бы к 1978 году стал бы, например, кандидатом военно-морских или технических наук). Это служило предметом серьёзного упрёка на совещаниях офицерского состава, проводимых начальником училища контр-адмиралом Н.С. Каплуновым. Поэтому предложение моего начальника кафедры в конце 1977 года подумать мне о работе над диссертацией было вполне понятным.  

Справедливости ради хочу заметить, что заняться научно-исследовательской работой (НИР) мне предлагал ещё в 1973 году Виктор Яковлевич Филимонов. Он даже предложил мне темы, которые казались ему в то время перспективными, помог разработать план-проспекты этих НИР. Вначале такой темой было «Исследование переходных процессов  в электрических цепях с дискретными структурами». Это исследование было связано с необходимостью изучения физических явлений на контактных поверхностях с дискретными структурами  в электрических и магнитных полях, что требовало создания специальных лабораторных условий. Такой возможности на кафедре не было. Надо было становиться соискателем в одном из киевских научно-исследовательских институтов, что в то время для меня казалось проблемой трудноразрешимой: существовали правила, по которым офицеры могли быть соискателями только при военных НИИ. (Эти же правила касались и возможности учёбы в гражданской аспирантуре – можно было учиться только в адъюнктуре при НИИ или высших военных учебных заведениях). Наверное, это было связано с закрытостью некоторых тем военного значения. Однако, позднее в ККВМПУ, нуждающемся в росте  научных кадров, что поднимало престиж училища, вначале преподавателям военно-политического цикла, а затем и военно-морского цикла, стремящимся заняться наукой, стали разрешать становиться соискателями при гражданских НИИ педагогики или вузах педагогического профиля (и даже поступать в аспирантуру).  

План-проспект моей первой НИР так и не был реализован. Решили выбрать такую тему НИР, которая бы учитывала возможности нашей кафедры и специфику обучения курсантов в училище. Появилась тема «Исследование эффективности использования тренажёра для практической подготовки курсантов к борьбе за живучесть электроэнергетической системы корабля (ЭСК)», в которой меня планировали назначить ответственным исполнителем, а руководителем – начальника кафедры. Но Виктор Яковлевич уволился в запас... Словом, эта тема также не была реализована...  

Разработанный курс лекций по основам военно-морской эргономики, учебные пособия по эргономике, изучение материалов по инженерной психологии, психологии труда  во многом способствовали в определении нового направления моей научно-исследовательской деятельности на кафедре. А самое главное – меня глубоко заинтересовали психологические аспекты «человеческого фактора» в корабельных системах «человек-техника». В ноябре 1977 года начальник кафедры предложил мне обратиться к начальнику кафедры военной педагогики и психологии капитану 1 ранга Ю.П. Зуеву, доценту, кандидату психологических наук, с просьбой помочь определиться с темой моей диссертации, а возможно, и стать моим научным руководителем. Ю.П. Зуев сформулировал тему моей будущей кандидатской диссертации (в первоначальном варианте – «Исследование особенностей морально-политической и психологической подготовки корабельных операторов»), помог составить её план-проспект и согласился быть научным руководителем. Тему кандидатской диссертации утвердили на заседании нашей кафедры. На заседании Совета ККВМПУ, на котором она также подлежала утверждению, тему изменили: в новой редакции она стала более мудрёной - «Психологические предпосылки повышения эффективности деятельности корабельных специалистов ВМФ операторского профиля» (термин «корабельные операторы» был необычен). Далее предстояло рассмотреть тему моей кандидатской диссертации на специализированном Совете по педагогике и психологии в Военно-политической академии (ВПА), предварительно обсудив её на заседании кафедры военной педагогики и психологии, которую возглавлял «мэтр военной педагогики» - генерал–майор А.В. Барабанщиков.

Из училища послали запрос на кафедру военной педагогики и психологии ВПА о возможности обсуждения темы моей диссертации. Вскоре от кафедры был получен ответ с указанием даты такого обсуждения и перечнем необходимых для этого документов. Я подготовил все требуемые документы, в том числе план-проспект диссертации,  и выслал их в ВПА.

 

 

Письмо командования КВВМПУ начальнику кафедры ВПА

с просьбой обсудить тему кандидатской диссертации

капитана 2 ранга –инженера В.Н.Левицкого и ответ кафедры.

Январь 1978 года.

Накануне моего отъезда в Москву для участия в обсуждении темы диссертации на заседании кафедры военной педагогики и психологии ВПА мой научный руководитель Ю.П. Зуев вдруг стал отговаривать меня ехать на это заседание, мотивируя это тем, что сам он по каким-то обстоятельствам поехать не сможет. Я удивился, но решил поездку не отменять, тем более, что мне уже было выписано командировочное предписание. (Позднее я узнал, что у моего научного руководителя Ю.П. Зуева к тому времени в связи с его возможным назначением на новую должность в Москве осложнились взаимоотношения с руководством кафедры ВПА. Никакой «подготовительной работы» на этой кафедре, которую он мне обещал, не проделал. Наверное, Ю.П. Зуев не хотел, чтобы его имя лишний раз звучало на заседании кафедры: в плане–проспекте диссертации он значился в качестве моего научного руководителя).

В конце февраля 1978 года, когда я явился в  назначенное время в ВПА и доложил об этом заместителю начальника кафедры полковнику Н.Ф. Феденко, оказалось, что мой план-проспект никто из преподавателей кафедры даже не читал - пакет с моими документами лежал у него на столе нераспечатанным (!?).

- А кто Вас будет представлять кафедре? Вы знаете кого-нибудь из наших преподавателей? – задал мне вопрос полковник Н.Ф. Феденко.

Я ответил, что ни с кем из членов кафедры лично не знаком, читал только книги, изданные на кафедре.

- Ну... хорошо... Заседание кафедры в 14 часов. Приходите...

Негативное отношение ко мне я почувствовал с самого начала заседания кафедры. Генерал-майор А.В. Барабанщиков с первых минут обсуждения плана-проспекта моей диссертации стал буквально уничтожать меня, неискушённого в психологических научных терминах, вопросами, придрался к некорректно сформулированному (не мною!) названию темы диссертации:

- А почему тема Вашей диссертации  «Психологические предпосылки повышения эффективности деятельности корабельных специалистов ВМФ операторского профиля»? Почему «предпосылки»?.. – вдруг спросил он.

Я пролепетал что-то не очень вразумительное, т.к. сам раньше не задумывался, почему же всё-таки «предпосылки»... В конце обсуждения темы моей диссертации А.В. Барабанщиков задал неожиданный вопрос:

- Скажите, а какое военное училище Вы окончили? Кто Вы по специальности?

- Я окончил Высшее военно-морское инженерное училище, я корабельный инженер, моя специальность по базовому образованию – корабельное электрооборудование, но я занимаюсь сейчас проблемами инженерной психологии, читаю новый курс военной эргономики..., - начал я объяснять  генералу. Но он тут же прервал меня:

- Вот и занимайтесь своими вопросами  по Вашей специальности. А чтобы исследовать психологическую проблему - деятельность корабельных операторов - нужно решение Управления боевой подготовки Главного штаба ВМФ СССР о её целесообразности и актуальности, - подвёл итог обсуждения плана-проспекта моей диссертации генерал Барабанщиков.

Естественно, кафедра единогласно проголосовала за это предложение своего шефа.

Но «запротоколированное» решение заседания кафедры было более корректным: проблема актуальная, но тему сделать более конкретной; необходимо иметь отзывы заинтересованных организаций на уровне Главного Морского штаба и Политуправления ВМФ и т.п. Смысл его, мягко говоря, был таков: нечего флотскому инженеру заниматься психологическими проблемами.

Расстроенный, я после заседания кафедры в ВПА позвонил своему другу ещё по службе на ТОФ капитану 1 ранга Виктору Николаевичу Никитскому, который служил в Москве (о дружбе с ним – в моей книге «Воспоминания о друге»).

- Приезжай ко мне, обсудим ситуацию, - немедленно откликнулся он.

При встрече с ним меня больше всего поразили и тронули  сопричастность Виктора Николаевича к моим проблемам, уверенность в том, что рано или поздно я своего добьюсь:

- Знаешь, «за одного битого двух небитых дают». Мы ещё им покажем... Они ещё услышат о тебе и пожалеют, что отказали тебе в утверждении темы диссертации..., - успокаивал меня Виктор Николаевич.

Он оказался прав: через четыре месяца после моей неудачной поездки в Москву я поступил в аспирантуру при НИИ психологии Украины, а через четыре года защитил кандидатскую диссертацию по специальности 19.00.01 – общая психология (слова Виктора Николаевича «мы ещё им покажем...» в какой-то мере оказались пророческими). Особенно мне было приятно вскоре после защиты диссертации получить  письмо из Москвы от одного из адъюнктов кафедры военной педагогики и психологии ВПА майора А.Я. Анцупова (оно сохранилось в моём архиве), в котором он писал, что в Государственной библиотеке им.Ленина с большим интересом прочитал автореферат моей диссертации и просил проконсультировать его по ряду вопросов. Конечно же, я выполнил его просьбу.

 

 

 









Письмо адъюнкта кафедры

военной педагогики

и психологии ВПА  

майора А.Я. Анцупова.

Москва, январь 1983 года.  

 

 Надеюсь, научная деятельность А.Я. Анцупова после окончания адъюнктуры была успешной... (Заглянул в Интернет: Анцупов  Анатолий Яковлевич, доктор психологических наук, профессор, - Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (Москва) – в списке самых цитируемых психологов России. Здоровья Вам, Анатолий Яковлевич, благополучия и творческих научных успехов).   

 

Аспирантура


Апрель 1978 года... Тема моей диссертации не утверждена, Мой научный руководитель Ю.П. Зуев уехал в Москву к новому месту службы... Работа над диссертацией приостановилась... Но надо отдать должное настойчивости моего начальника кафедры Николая Николаевича Михайловского, который не давал мне расслабляться в поисках возможности научного роста. Однажды он случайно прочитал  в одной из киевских газет объявление о наборе в аспирантуру при Научно-исследовательском институте психологии УССР и немедленно предложил мне этим воспользоваться, тем более, что в объявлении говорилось об аспирантуре «без отрыва от производства» по специальности «инженерная психология» и «психология труда». (Я уже более двух лет занимался проблемами по этим специальностям). Командование училища одобрило идею Николая Николаевича и разрешило мне поступать в аспирантуру.

Не очень надеясь на успех, я  согласился и стал готовить необходимые для поступления в аспирантуру документы. Кандидатский экзамен по «Диалектическому и историческому материализму» у меня был сдан ещё в 1973 году, вместо реферата я мог представить изданные учебные пособия по эргономике, служебно-политическая характеристика была нормальная, в духе времени, диплом об окончании высшего учебного заведения имелся... Оставалось только сдать вступительные экзамены по общей психологии и иностранному языку, которые начинались 15 мая 1978 года... Я написал заявление на имя директора НИИ психологии профессора Виталия Ивановича Войтко с приложением всех документов и стал готовиться к первому экзамену по общей психологии, понимая, что он был определяющим. (Что касается иностранного языка, то как раз в это время я посещал занятия по английскому языку на курсах при Киевской высшей школы МВД СССР, а потому надеялся, что этот экзамен для меня не будет проблемным).


 

Удостоверения о сдаче кандидатских экзаменов.

Киев, 1973 и 1978 годы.

9 мая 1978 года ушла из жизни моя мама... Более 37 лет нет мамы... Берегите своих матерей, своих отцов, берегите близких родных вам людей при их жизни... Никто не сможет нам их заменить...  

19 мая 1978 года... Вступительный экзамен по психологии для кандидатов в аспирантуру... Я допущен к экзамену вместе с 27 другими претендентами. Мест всего семь... Перед этим, едва придя в себя после похорон мамы, я двое суток готовился, штудируя вузовский учебник по общей психологии под редакцией А.В. Петровского. И хотя уже более двух лет был знаком с психологическими терминами, употребляемыми в инженерной психологии, всё время думал  о том, чтобы  при ответах не допустить какого-нибудь «ляпа». Слушая бойкие ответы молодых девушек, недавних выпускниц педагогических вузов, я, капитан 2 ранга - инженер, «весь из себя в офицерской морской форме и при эполетах», чувствовал свою ущербность от отсутствия базового образования по психологии (или хотя бы педагогического). Я должен был отвечать в числе последних претендентов. Незадолго до того, как меня пригласили для получения экзаменационного билета, ко мне подошёл один из членов приёмной комиссии и неожиданно  предложил «на минуточку» выйти для разговора.

- Вениамин Николаевич, мы только что послушали ответы одного из поступающих... Он тоже уже не молод. Знаете, слушая его ответы, как-то неудобно было за него... Может быть, Вы откажетесь от сдачи экзамена? – как-то вкрадчиво, стараясь меня не обидеть, сказал он.

- ?!?!?! Да, я понимаю, что, наверное, мне трудно конкурировать с недавними выпускницами университетов и педагогических вузов. Но, Вы знаете, я всю ночь готовился. Всё-таки я  попробую....

- Ну, дело Ваше...

Вытянув экзаменационный билет и заглянув в него, с ужасом заметил, что вопросы напечатаны... на украинском языке, и один из терминов я не могу перевести. Но и это было ещё не всё. Третий вопрос в билете был из области возрастной психологии, к которой я совершенно не готовился. Заметив мою некоторую растерянность, учёный секретарь института И.С. Гичан, с которым я познакомился, сдавая документы для поступления в аспирантуру, подошёл ко мне:

- Усе Вам зрозумило? – спросил он меня на украинском языке.

- Вы знаете, всё понятно, только вот одно слово не могу перевести (если мне не изменяет память, это слово было «враження»).

- Так це ж - впечатление, - помог мне И.С. Гичан.

Поблагодарив его, я стал готовиться к ответу. Один из вопросов касался проблемы психических состояний, а психофизиологическое состояние корабельных операторов было одним из субъективных факторов эффективности деятельности операторов. Так что в этом вопросе я мог быть «докой». Но большую роль в моих ответах сыграло совсем иное обстоятельство. Мудрый мой начальник кафедры посоветовал мне при подготовке к экзамену познакомиться с трудами самого именитого члена приёмной комиссии. Им, как я предварительно узнал, был профессор Григорий Силович Костюк, действительный член Академии педагогических наук УССР, Заслуженный деятель науки, автор более 250 трудов по психологии и педагогике. В научной библиотеке Академии наук я нашёл некоторые из его трудов по психологии на украинском языке. (Если не ошибаюсь, это были «Питання загальноi психологii» («Вопросы обшей психологии») и «Психологiя» соответственно 1963 и 1968 годов издания, они были на украинском языке, друзья помогли мне с переводом). В этих книгах обратил внимание на некоторые дефиниции, которые понравились мне своей оригинальностью. Григорий Силович Костюк к концу приёма экзаменов у претендентов в аспирантуру, видимо, уже устал (ему было около 80 лет) и слушал ответы, мягко говоря, не очень внимательно. Но когда, отвечая на один из вопросов билета, я воспользовался дефиницией из его учебника, он оживился, спросил меня, откуда мне это известно. Я сказал, что знаком с его некоторыми трудами, назвал источник. Ему это понравилось, среди членов комиссии возникла даже небольшая дискуссия. Поэтому, когда я перешёл к третьему вопросу из области возрастной психологии (речь шла о внимании детей дошкольного возраста, и я пытался рассказать об особенностях внимания... моего шестилетнего сына Вениамина), меня слушали не очень внимательно...

Самое удивительное, что при обсуждении результатов экзамена по психологии, как я узнал спустя несколько лет, именно мнение Григория Силовича Костюка по моей кандидатуре было решающим. Смысл его был примерно таким: «Да, ему уже много лет, в его возрасте есть уже и профессора, и академики (мне через три месяца должно было исполниться 45 лет, предельный возраст для поступления в аспирантуру). Но человек он военный, серьёзный, дисциплинированный, а потому уверен, что успешно окончит заочную аспирантуру...» («окончит успешно аспирантуру» означало: защитит кандидатскую диссертацию через 4 года; и я не подвёл этого замечательного учёного, гордость психологической науки Украины, чьё имя носит сейчас НИИ психологии Украины).

Григорий Силович Костюк скончался в 1982 году. Светлая ему память…

Экзамен по английскому языку, который, насколько я понимал,  после пятёрки, полученной мною на экзамене по психологии, уже не имел такого решающего значения, я сдал на пятёрку, набрал необходимое число баллов и был принят в аспирантуру.

Моим научным руководителем стала заведующая лабораторией психофизиологии НИИ психологии кандидат биологических наук, старший научный сотрудник (учёное звание) Аза Михайловна Карпухина.

Аза Михайловна Карпухина, член-корреспондент Академии педагогических наук Украины, доктор психологических наук, профессор. С благодарностью вспоминаю о ней. Многие годы нас связывали не только деловые отношения и научные интересы, но и большая дружба.  Учёный с мировым именем, прекрасный Руководитель, надёжный Человек, верный товарищ. Дай Бог ей здоровья и благополучия.  

С ней мы уточнили новый вариант темы моей диссертации – «Психофизиологическое исследование деятельности корабельных операторов в целях повышения её эффективности» (позднее тема несколько раз уточнялась, но суть проблемы исследования не менялась). 



Справка о зачислении в аспирантуру НИИ психологии УССР  

В.Н Левицкого и титульный листа индивидуального плана аспиранта.

Киев, 1978 год.

 

     Профессиональный отбор в КВВМПУ

КВВМПУ было единственным высшим военно-морским училищем, в котором при комплектовании 1–го курса предпочтение отдавалось военнослужащим (70–75 %). В этот процент входили также суворовцы и нахимовцы. Для абитуриентов-военнослужащих, по сравнению с абитуриентами из числа гражданской молодёжи, были другие условия конкурса - примерно 2 человека на одно место (для гражданской молодёжи  - 3 - 4 человека на место). Количество мест на 1-м курсе менялось по мере развития училища и в зависимости от потребностей флота в политработниках. В конце мая военнослужащие, желающие поступить в училище, вызывались с флотов на месячные подготовительные сборы, которые проводились в лагере КВВМПУ в Лютеже (со временем он стал называться «Учебным центром КВВМПУ»).  Вступительные экзамены для них начинались в конце июня. Абитуриенты из числа гражданской молодёжи вызывались в училище в начале июля, экзамены для них проводились после завершения экзаменов для военнослужащих. В июле же абитуриенты проходили профессиональный отбор, медицинскую и мандатную комиссии. К концу июля вся процедура приёма абитуриентов заканчивалась, После объявления приказа о зачислении в училище всех поступивших курсантов нового набора переодевали во флотскую форму, и с 1 августа у них в течение месяца шёл начальный период обучения (в том числе занятия по «шлюпочному делу», о которых я рассказал в первой главе этой книги воспоминаний).

Для проведения профессионального отбора по приказу начальника училища создавалась специальная комиссия «профессионально-психологического отбора». Возглавлял её начальник политотдела училища, его заместителем был начальник кафедры военной педагогики и психологии (после ухода из училища Ю.П. Зуева им стал капитан 1 ранга Н.В. Корниенко, кандидат психологических наук). С 1979 года в эту комиссию стали включать и меня. Моё появление в комиссии профотбора, конечно, было связано с поступлением в аспирантуру НИИ психологии УССР.  

 

 

Начальник кафедры военной педагогики и психологии

капитан 1 ранга Н.В. Корниенко беседует с участниками профотбора курсантов.

Лютеж, лагерь КВВМПУ, июль 1979 года.

 

В 1979-1980 годах в Учебном центре КВВМПУ был проведён цикл работ по апробации и внедрению психофизиологических экспресс - методик в практику профессионально-психологического отбора абитуриентов. К этому времени в училище установились тесные связи  с НИИ психологии УССР, в частности, с лабораторией психофизиологии (думаю, что назначение заведующей этой лаборатории А.М. Карпухиной моим руководителем в определённой мере способствовало этому), сотрудники которой стали привлекаться к участию в профотборе.

При проведении профотбора А.М. Карпухина предложила использовать оригинальные   методики исследования функционального состояния организма абитуриентов в нормальных условиях и при воздействии стрессовых ситуаций. Смоделировать стрессовые ситуации позволяло испытание всех абитуриентов барокамерой, в которой осуществлялась проверка их физиологических и психологических возможностей выдерживать повышенное барометрическое давление (2 АТА) в замкнутом пространстве, а также обстановка вступительных экзаменов для абитуриентов при наличии значительного конкурса.  

Такими методиками были:

1. Аурикулодиагностика – оценка функционального состояния основных органов и систем  организма по величине электрической проводимости в биологически –активных точках (БАТ) ушной раковины (использовался специальный прибор «Диагноз», созданный в НИИ психологии УССР). Полученные данные интерпретировались специалистами с учётом сложных функциональных взаимосвязей  органов и систем организма, а также биоритмики их активности.

2. Методика А.Е. Хильченко – для оценки функциональной подвижности нервных процессов и работоспособности головного мозга у абитуриентов (использовался прибор ПНН-2, разработанный в Институте физиологии им. А.А. Богомольца АН УССР). Определялся интегральный показатель – индекс напряжения, зависящий от этих факторов. Он характеризовал основные индивидуальные свойства нервной системы, образующие биологическую основу, на которой формируется профессиональная пригодность.

3. Бланковые методики – для оценки свойств личности абитуриентов, а также психологических процессов внимания, памяти, мышления.

4. Методики по снятию гемодинамических показателей (артериального давления, частоты сердечных сокращений, реоэнцефалограммы) – для оценки состояния организма абитуриентов в обычных и стрессовых ситуациях.

После обработки результатов обследования выдавались соответствующие рекомендации медицинским специалистам и психологам, которые и принимали окончательное решение, сопоставляя их со своими данными.   

Я принимал участие во всех этих исследованиях (результаты моих исследований позднее нашли отражение в диссертации).

 

Слева – инструктаж перед испытанием абитуриентов в барокамере проводит

капитан медицинской службы Н.И. Межерицкий;

справа – после испытания в барокамере.

Лютеж, лагерь КВВМПУ, июль 1979 года.

 

 Диагностика функционального состояния абитуриентов после

прохождения испытания в барокамере.

Лютеж, Лагерь КВВМПУ, июль 1979 года.

 

 

Слева – заведующая лабораторией психофизиологии

НИИ психологии УССР кандидат биологических наук А.М. Карпухина;

справа – директор НИИ психологии УССР профессор В.И. Войтко и

доктор биологических  наук Т.А. Аллик. Лютеж,

 КВВМПУ, июль 1979 года.

 

Стажировка на Балтийском флоте, 1979 год


В апреле 1979 года по ходатайству начальника кафедры капитана 1 ранга Н.Н. Михайловского я был направлен на двухмесячную стажировку на Балтийский флот. Меня интересовала боевая деятельность корабельных операторов в напряжённых ситуациях (это было одно из направлений моих диссертационных исследований). Объектом стажировки по совету Николая Николаевича Михайловского я выбрал соединение десантных кораблей, базирующихся в Балтийске. В состав этого соединения входили десантные корабли на воздушной подушке типа «Джейран» и «Скат». Это были сравнительно новые проекты кораблей, требующие высокий уровень  профессионализма.


Десантный корабль на воздушной подушке типа «Джейран».

Балтийский флот, Балтийск, 1979 год.

 

Управлять кораблями на воздушной подушке было непросто, в чём я убедился неоднократно выходя на них в море (корабли отрабатывали различные учебно-боевые задачи на соответствующих полигонах). Помню свои впечатления от первого выхода в море на одном таком корабле... Выход корабля (а он начинался с медленного «сползания» его с бетонного берега в воды гавани) обеспечивали стоящие на берегу... пожарные машины и машины скорой помощи (видимо, не всегда всё проходило «штатно»). Затем корабль, приподнявшись на воздушной подушке, развивал огромную (по морским понятиям) скорость – до 50 узлов. Ревели турбины, корабль постоянно подбрасывало на волнах, ощущалась сильная вибрация... После возвращения корабля в базу мне в каюту принесли «бортовой паёк» с шоколадом, печеньем и ещё чем-то вкусным, который, оказывается,  полагался команде десантного корабля после каждого его выхода в море. В тот раз всё обошлось благополучно...

Но был и другой случай... Я находился в ходовой рубке, наблюдая за действиями командира корабля. Вместе со мной была большая группа офицеров штаба соединения (корабль должен был выполнить стрельбы из артиллерийских установок по воздушным целям, зайдя в заданный полигон). Командир в звании старшего лейтенанта, управляя кораблём в присутствии старших офицеров в рубке, явно нервничал. Стали приближаться к выходу из канала. Скорость корабля увеличилась. Вдруг все заметили  прямо по курсу на выходе из канала... бочку. Я обратил внимание, что командир как-то не сразу принял решение, с какой стороны обойти её. Сначала он хотел оставить её с правого борта, корабль увернулся влево, потом вдруг почему-то изменил своё решение и хотел провести корабль так, чтобы бочка осталась с левого борта... Корабль увернулся вправо... И это всё на большой скорости... Все находившиеся в рубке офицеры, наблюдая маневры корабля, напряглись, когда увидели бочку в нескольких метрах прямо по курсу корабля... Кроме меня... Я не понял опасности ситуации. Читая формуляр с тактико-техническими данными корабля, я почему-то решил, что воздушная подушка приподнимает корпус корабля над водой метра на полтора. Мне показалось, что высота бочки над водой – не более метра, а потому наш корабль спокойно над ней пронесётся... Но... Корабль налетел на бочку... Раздался удар, затем скрежет... Корабль сразу же потерял ход и стал крениться на один борт. Офицеры побледнели – корабль мог скапотировать, а выбраться из рубки на верхнюю палубу на таких кораблях достаточно проблематично. Командир застопорил ход и приказал осмотреться в отсеках. Доложили о пробоине в районе центральной балластной цистерны, поступлении в неё воды и частичном обрыве резиновой юбки по правому борту. Командир принял решение продолжать движение. С берегового поста СНИС поступил запрос: «Что случилось? Нужна ли помощь?». Командир дал команду сигнальщику ответить: «Всё в порядке. Следую в квадрат полигона для выполнения стрельб». Затем дал ход... При возникновении воздушной подушки на ходу корабля из пробоины стала вытекать вода, и крен корабля несколько уменьшился. А далее корабль последовал на полигон, выполнил учебные стрельбы и вернулся в базу. На берегу нас ждало всё командование дивизии... Я не стал дожидаться разборки случившегося и постарался поскорей сойти с корабля... Как мне стало известно, командиру корабля дали сутки времени, чтобы все следы аварии были ликвидированы. Но самое интересное то, что на очередном совещании офицеров базы по разбору аварий  и происшествий, случившихся на кораблях за прошедший месяц, на котором  мне удалось побывать, об аварии на этом корабле никто и не упомянул...

Командование дивизии десантных кораблей было проинформировано о целях моей стажировки, а потому оказывало мне всяческое содействие в проведении научных исследований и экспериментов.

Расположили меня в одной из кают на плавбазе. Каюта была большая, флагманская, с кабинетом и спальней. Я привёз с собой аппаратуру, бланки психологических тестов... Обследование корабельных операторов разного уровня и специальностей проводил и непосредственно на кораблях, и в моей каюте на плавбазе...  


Проведение исследования психофизиологического состояния

корабельных операторов с использованием различной аппаратуры.

Балтийск, апрель-май 1979 года.  

 Во время моей стажировки я встречался со многими выпускниками ККВМПУ разных лет, занимающими различные должности на кораблях Балтийской базы. Они узнавали меня и помогали в организации проведения исследований, когда мне нужно было «набирать статистику» на других кораблях. При случае и я им старался помочь. Как-то встретил нашего выпускника (к сожалению, сейчас уже не помню его имя), замполита с подводной дизельной лодки (ПЛ) из Либавы, направляющейся на боевую службу в Атлантику (для проверки готовности ПЛ перед выходом на боевую службу она ошвартовалась у одного из пирсов рядом с моей плавбазой). Он обратился ко мне с несколько необычной просьбой: нельзя ли ему с командиром ПЛ и ещё несколькими офицерами воспользоваться моей каютой на плавбазе, чтобы перед выходом на боевую службу «обсудить предстоящее длительное плавание в мужской компании». Такое доверие ко мне многого стоит... «Обсуждение» затянулось... На следующее утро в точно назначенное время ПЛ отошла от пирса...  

Были встречи и другого плана. В свободное время я поехал в Калининград, где в высшем военно-морском училище служил в должности преподавателя на кафедре электротехники и электрооборудования корабля мой одноклассник по «Дзержинке» инженер-капитан 2 ранга Виктор Славин (мы не виделись с момента выпуска из училища). Витя собирался уходить со службы в запас, проходил необходимую медкомиссию в госпитале. Вместе с его друзьями я навестил его. Произошла тёплая и приятная встреча.

Через несколько лет ушла из жизни жена Виктора – Дина, а вслед за ней не стало и Виктора Славина, талантливого преподавателя, прекрасного семьянина, верного товарища. Светлая им память…

Встреча с Виктором Славиным (сидит в центре),

его женой Диной (стоит у дерева) и его друзьями. Калининград,

май 1979 года.  

 

В Балтийске я встретился с моим однокурсником по «Дзержинке» капитаном 1 ранга - инженером Анатолием Книжниковым. Толя служил в Баку в Каспийском высшем военно-морском училище в должности старшего преподавателя. Он, как и я, в Балтийске был на стажировке. С удовольствием вспоминаю наш отдых в дюнах побережья Балтийского моря в окрестностях Балтийска «в свободное от стажировки время» (не рискнул показать нас с Толей «в пляжных костюмах», а  потому показываю только себя).

 «…в свободное от стажировки время». Балтийск, май 1979 года.

 

Защита диссертации...


Исследования, проведенные мною в Учебном центре ККВМПУ и во время стажировки на Балтийском флоте в 1979 – 1980-х годах, дали большое количество данных, которые нужно было математически обработать, проанализировать, чтобы затем включить в материалы диссертации.  Экспериментальная часть диссертации, по сути, закончилась, надо было подтянуть теоретическую часть, продумать проблему «машинной» обработки полученных данных на компьютере, что в то время было редкостью для диссертаций по психологии. Всем этим я и занимался  в течение последующих двух лет. Кроме того надо было проработать большое количество различной литературы и по общей психологии, и по психофизиологии, и по методам и методикам исследования, и по специальной психологии, и по математической статистике, а также подготовить несколько статей для их публикации. При этом я ни разу не пользовался льготами, предоставляемыми аспирантам «гражданской аспирантурой» - один свободный день в неделе для занятий в научной библиотеке, отпуск для сдачи экзаменов и др. В 1980 году я сдал экзамен по специальной психологии и начал работать над текстом диссертации.

Из событий «аспирантского диссертационного периода» запомнилось участие в подготовке и проведении научной конференции «Психофизиологическое состояние человека и информативность биологически активных точек кожи», которая состоялась в конце февраля - начале марта 1979 года. Инициатором этой конференции была Аза Михайловна Карпухина, мой научный руководитель. В материалах этой конференции впервые были опубликованы две статьи, отражающие тему диссертации: одна - «Некоторые результаты использования параметров БАТ для оценки психофизиологического состояния учащихся при проведении занятий с высокими эмоционально - физичесми нагрузками»  (в соавторстве с А.М.Карпухиной и Н.И. Межерицким), вторая – «К вопросу о возможности использования БАТ для оценки функционального состояния учащихся» (в соавторстве с Н.И. Межерицким).

Мне, как аспиранту А.М. Карпухиной, доверили самую ответственную часть конференции  - организацию заключительного банкета в одном из киевских ресторанов. С участников конференции, желающих присутствовать на банкете, собрали по 10 рублей. Мне вручили колоссальную по тем временам наличную сумму – 1500 рублей (по этой сумме можно судить о количестве участников конференции). Банкет в ресторане при гостинице «Киев» удался. После того, как я рассчитался за накрытые в нескольких залах столы (недостатка ни в еде, ни в питье не было), щедро одарил чаевыми метрдотеля, официантов, гардеробщиков и швейцаров, у меня осталось, если не изменяет память,  ещё порядка 200 - 250 рублей. На следующий день я эту сумму принёс в Институт психологии и отдал своему руководителю. По-моему она была несколько удивлена моей «экономии»,  сказала, что «новая аппаратура лаборатории психофизиологии не помешает», а мне вручила бутылку коньяка.

В октябре 1979 года с помощью Азы Михайловны мне как аспиранту НИИ психологии УССР удалось побывать ещё на одной научной конференции в Ленинграде, которая проводилась под эгидой Академии наук СССР. Она называлась «Пятая Всесоюзная конференция по инженерной психологии». На ней я увидел весь цвет советских учёных, «мэтров инженерной психологии и эргономики», во главе с членом-корреспондентом  АН СССР Б.Ф. Ломовым. Тогда же познакомился с доктором психологических наук, деканом факультета психологии Ленинградского университета А.А. Крыловым. На конференции я услышал много интересных докладов и   выступлений.  

 

Пригласительные билеты на научные конференции.

Киев, Ленинград, 1979 год.

Работа над диссертацией продолжалась... Благо у меня был свой «отдельный кабинет» - комната для Совета туристского клуба «Парус» в учебном корпусе 2, в котором мне никто не мешал. Много времени отнимала математическая обработка данных экспериментов, сведение полученных результатов в таблицы, построение диаграмм. Я не был специалистом в области обработки результатов экспериментов на компьютере. И здесь мне помог мой друг со времён службы на ТОФ доктор медицинских наук Геннадий Леонидович Апанасенко, который познакомил меня с программистом,  выполнившим для меня всю программную часть по обработке данных на компьютере. Некоторые полученные на компьютере данные я сверял с результатами моей «ручной» обработки, чтобы убедиться в их адекватности. К осени 1981 года черновой рукописный вариант диссертации был готов. И я самостоятельно отпечатал  её первоначальный вариант на пишущей машинке кафедры.

В ноябре 1981 года старший преподаватель кафедры капитан 1 ранга – инженер Геннадий Алексеевич Мухин был уволен в запас. На эту должность назначили меня. В феврале следующего года мне было присвоено звание «капитан 1 ранга» (приставку «инженер», если мне не изменяет память, к этому времени уже отменили). Я стал «кап-разом» (об этом подробнее - в следующей главе)…

 

 

«...Я стал «кап-разом»... КВВМПУ,

февраль 1982 года.

Николай Николаевич Михайловский, заглядывая в преподавательскую кафедры и здороваясь со мной, каждый раз с некоторой «подначкой» спрашивал: «Ну что, Вениамин Николаевич, Вы написали диссертацию?». Каково же было его удивление, когда однажды я ответил: «Да, Николай Николаевич...». «И где же она?» - недоверчиво произнёс Николай Николаевич. «На столе в Вашем кабинете...». «?!?!?!».

Прежде чем показывать отпечатанный черновой вариант диссертации  научному руководителю Азе Михайловне Карпухиной, я попросил Геннадия Апанасенко пройтись «свежим глазом» по тексту, тем более, что многие методики по оценке функционального состояния операторов, которые я использовал в своих исследованиях, ему были известны (профессор Г.Л. Апанасенко до увольнения в запас служил в Военно-медицинской академии на кафедре физиологии подводного плавания. Ныне – он профессор, известный специалист в области валеологии (науки о здоровье), автор многих научных работ и оригинальных проектов). Советы Геннадия мне очень помогли. Рукопись диссертации примерно на четверть сократилась. Теперь её уже в новом варианте можно было показывать Азе Михайловне Карпухиной. Она дала ряд рекомендаций, после чего окончательный вариант диссертации я отдал в  печать профессиональной машинистке.

Первое «боевое крещение» перед защитой диссертации я получил в Киевском государственном университете, где прошла апробация моей работы. Защищаться же я должен был в Специализированном учёном совете при Ленинградском государственном университете с учётом специализации моей аспирантуры и специфики темы диссертации (при НИИ психологии такого Совета не было). Но тут неожиданное решение принял директор НИИ психологии профессор Виталий Иванович Войтко. Прочитав мою диссертацию, он сказал, что она в большей мере посвящена проблемам общей психологии, поскольку в ней исследуется роль личности человека-оператора, его личностных качеств в профессиональной деятельности. Посоветовал изменить название диссертации и представить её для защиты в Специализированный совет по защите диссертаций по проблемам общей психологии при НИИ психологии УССР.

Виталий Иванович Войтко... Член–корреспондент Академии педагогических наук УССР, доктор философских наук, профессор... Ушёл из жизни 1 марта 1989 года. Храню о нём самые добрые воспоминания. Светлая ему память...

Окончательный вариант темы диссертации – «Взаимосвязь личностных качеств корабельного оператора с успешностью его деятельности».

 

 Титульные листы диссертации и автореферата. Киев, 1982 год.


К концу четвёртого года заочного обучения в аспирантуре я вышел на финишную прямую. Я подготовил автореферат диссертации, который был разослан во многие научные учреждения и высшие учебные заведения для ознакомления и отзывов.

Была назначена дата защиты – 29 июня 1982 года, определены официальные оппоненты: доктор психологических наук, профессор Г.С. Никифоров (ЛГУ) и кандидат психологических наук Л.А. Лепихова (НИИ психологии УССР).

Вскоре стали поступать отзывы (все отзывы были «положительными», «отрицательных» не было)... Один из них (более чем положительный) прислала мне из Ленинграда кафедра физиологии подводного плавания Военно-медицинской академии, руководимая генерал-майором медицинской службы, профессором, доктором медицинских наук И.А. Саповым. С этой кафедрой у меня давно уже установились тёплые отношения. Старший преподаватель кафедры полковник медицинской службы Ю.М. Бобров занимался исследованиями в той же области, что и я. Когда я начинал изучать проблемы эргономики, а позднее – работать над диссертацией, он мне очень помогал своими рекомендациями и советами. Надеюсь, Ю. Бобров в добром здравии. Желаю ему всяческого благополучия.  

По поводу отзывов вспомнил такую историю. Во время одной из моих «предзащитных поездок» в Ленинград для встречи с моим официальным оппонентом Г.С. Никифоровым я решил получить отзыв о диссертации из Высшего военно-морского училища радиоэлектроники (ВВМУРЭ) имени Попова, находящегося в Петергофе. Это училище я не включил в реестр рассылки авторефератов, а мне сказали, что во ВВМУРЭ читаются серьёзные курсы по математической статистике, потому отзыв из этого училища был для меня важен.

Прихватив с собой один из экземпляров автореферата, в прекрасный майский день я оправился в Петергоф. Во ВВМУРЭ служил мой однокашник по «Дзержинке», которого я попросил познакомить меня с преподавателем, который читает курс математической статистики. Им оказался старший преподаватель одной из кафедр в звании капитана 1 ранга. «Я с ним, как капитан 1 ранга с капитаном 1 ранга, легко смогу договориться», - подумал я. Рассказав суть моего визита и показав  автореферат, я попросил своего собеседника прислать отзыв на мою диссертацию. Он сказал, что пришлёт. Но, листая автореферат, вдруг спросил:

- Ты проверял характер распределения значений твоих показателей?

Я  был готов к такому вопросу:

- Да, конечно. Выборки были у меня достаточно большие, поэтому в основном я получал нормальный характер распределения. В случае же ненормального распределения значений того или иного показателя я либо увеличивал выборку, либо принимал определённые допущения, либо такой показатель не интерпретировал, либо применял методы непараметрической статистики..., -   и назвал эти методы.

-А вот такой-то метод ты применял? – и он назвал какой-то метод, о котором я понятия не имел.

- Нет, этот метод я не применял...

- Значит так, отзыв я тебе напишу и постараюсь быстрее выслать. Но мне придётся в отзыве отметить, что ты использовал не все методы параметрической и непараметрической статистики...

«Ничего себе, - подумал я, - кто-то  на защите прицепится к этому замечанию и подвергнет сомнению корректность моих  исследований.

- Знаешь что, времени до защиты мало, ты можешь не успеть написать свой отзыв. Так что, спасибо, как-нибудь обойдусь... – и  я забрал свой автореферат.

- Ну, как хочешь....

На этом мы с ним расстались. В соседней комнате коллеги ждали результаты нашего разговора. Я рассказал и спросил:

- Он всегда у вас такой принципиальный?

- Понимаешь, ему никак не удаётся защитить кандидатскую. Поэтому он очень ревностно относится ко всем, кто говорит ему о своей диссертации....

Пользуясь тем, что я приехал в Петергоф, решил взглянуть на фонтаны. Попросил моего однокашника провести меня из училища кратчайшим путём к Большому каскаду со знаменитой скульптурой «Самсона». Мы стояли на одной из смотровых площадок около каскада, когда порывом ветра с меня, капитана 1 ранга, сдуло форменную фуражку, которая упала в фонтан недалеко от композиции «Самсон, раздирающий пасть льва». Отсутствие фуражки – грубое нарушение формы одежды. Пришлось мне снять туфли, закатать брюки и лезть в бассейн с водой, чтобы достать фуражку. Как мне рассказал потом мой однокашник, в это время на смотровой площадке появилась группа иностранных туристов, сопровождаемая гидом. Эта группа остановилась рядом с ним. Гид начал рассказывать историю знаменитого каскада. Один из туристов на английском языке спросил у гида; «And what this person in shape in the pool at Samson's figure does? (А что делает этот человек в форме в бассейне у фигуры Самсона?)». – «It cleans the pool. (Он чистит бассейн)», - ответил гид, не желая компрометировать морского офицера…

 Петергоф. Фонтаны Большого каскада....


Вернувшись в Киев, я продолжил подготовку к защите. Большую помощь в оформлении демонстрационных плакатов с таблицами и диаграммами оказали мне курсанты-активисты из училищного туристского клуба «Парус» (жаль не могу вспомнить их имена).

За пару недель до защиты один из официальных оппонентов, профессор Г.С. Никифоров  вдруг сообщил, что не сможет присутствовать на моей защите, т.к. неожиданно должен выехать за рубеж для участия в международной  научной конференции, на которой он должен выступить с докладом. Свой отзыв о моей диссертации он прислал, но личное присутствие оппонента, доктора наук, на защите кандидатской диссертации было обязательным. Н.С. Никифоров предложил мне ещё одного официального оппонента - доктора психологических наук, профессора В.Л. Дранкова, который работал в одном из ленинградских вузов. Мне надо было встретиться с профессором В.Л Дранковым до защиты и ознакомить его с диссертацией. Я вылетел в Ленинград. Профессор В.Л. Дранков оказался милейшим человеком, который, несмотря на свою занятость (в его вузе начиналась летняя экзаменационная сессия) обещал выручить меня, при условии, что я обеспечу ему возможность прилететь в Киев в день защиты и на следующий день улететь обратно. Я обещал. В кассе Аэрофлота на Невском проспекте  при покупке билета для профессора на утренний рейс на 29 июня у меня было два варианта: приобрести билет на самолёт ЯК-42, прилетающий в аэропорт Жуляны, либо – на самолёт ТУ-104, вылетающий на полчаса позже, но прилетающий в аэропорт Борисполь. Я выбрал второй вариант и ... спас жизнь моему оппоненту: в тот день самолёт ЯК-42, на который вначале я хотел приобрести билет для профессора В. Дранкова, потерпел аварию над Белоруссией. Вот уж поистине судьба... Но об этом я узнал только после того, как я встретил в Киеве моего оппонента профессора В.Л. Дранкова, привёз его в институт психологии, представил Виталию Ивановичу Войтко. Виталий Иванович и сообщил нам о страшной трагедии: этим рейсом из Ленинграда летела одна из сотрудниц института, и ему уже сообщили о её гибели.

Моя защита прошла успешно. Был только один «чёрный шар». Меня предупредили – никаких банкетов (в последующие годы этот запрет был снят, в чём я не один раз мог убедиться, участвуя в защите уже в ином качестве). Своих официальных оппонентов и научного руководителя я пригласил на ужин в ресторан при гостинице «Украина» на улице Пушкинской, где мы в узком кругу отметили такое знаменательное для меня событие.

В соответствии с существующими требованиями после защиты все документы по защите были отправлены в Москву, в Высшую Аттестационную Комиссию (ВАК) СССР. В октябре 1982 года я получил извещение о том, что коллегия ВАК СССР «решила выдать мне диплом кандидата психологических наук»...

Продолжение следует...

 







<< Zurück | Gelesen: 502 | Autor: Левицкий В. |



Kommentare (0)
  • Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
    Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich


    Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.

    Zur Anmeldung >>

dlt_comment?


dlt_comment_hinweis

Autoren