RC

Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Нелли Эпельман-Стеркис

МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ -

"Крошки"

 

Школьный медпункт

В шестидесятых годах прошлого столетия в школах обязательно находился медпункт. С трудом вспоминаю, чем он занимался. Хотя в памяти сохранилось, как в начале учебного года в младших классах медсестра проходила от парты к парте и рылась в голове у каждого, не завелись ли там вши. Если да, то несчастного выгоняли из школы домой. Позор страшный! Наверно поэтому мальчиков заставляли стричься наголо до седьмого класса, а после только чубчик разрешали. Девочкам тоже приходилось туго. В косы разрешали вплетать только чёрные или коричневые ленты, а по праздникам — белые. В старших классах модные тогда нижние юбки строго-настрого запрещались. Старшеклассниц заводили в туалет, и если девочки носили нижние юбки, их сдирали, а модниц наказывали. Капроновые чулки — только стиляги носят. Украшения типа колечек или серёжек — пошлое мещанство, а нарисовать стрелочки на глазах — разврат.


Когда соученица Зинуля подстригла чёлочку, потрясенная таким вольнодумством, подружилась с ней на всю жизнь. В девятом классе нам делали прививки против каких-то болезней. Зинуля заявила, что это ей противопоказано. На что я, со своим совковым воспитанием, заявила, что так настоящие комсомольцы не поступают и обозвала её трусихой. Зинуле стало стыдно, и она прививку сделала. Я гордилась собой, как вдруг Зинуля грохнулась без сознания. Пришлось вызывать скорую помощь, а я засомневалась в своей правоте.


Раз в год нас вынуждали приносить анализы кала и мочи. С мочой как-то — проще. А вот с калом! Старшеклассники не желали его сдавать ни в какую. Классные руководители убеждали, как это важно. Бунтовщиков отстраняли от занятий, вызывали родителей. Медсестры рыдали от невыполнения директивы. Жуткий кошмар для всех: для учителей, для учеников и для медпункта. Наконец, свершилось чудо: "урожай" в спичечных коробочках был собран. Марья Михайловна, зав. медпунктом, сложив все коробочки ровными рядочками в дерматиновую кошелку и переложив каждый слой старой газетой, довольная и счастливая от выполненного задания, повезла на трамвае анализы в лабораторию. Поставив драгоценную ношу на сиденье, она встала и пошла закомпостировать талончик. Когда же Мария Михайловна вернулась, поклажа исчезла. Её сперли. У несчастной началась истерика.


Невозможно даже представить, что случилось с похитителем, когда он открыл сумку и увидел то, на что позарился.

Октябрь, 2015 г.

 

Пятая графа

Мои родители не погибли в Холокосте только потому, что вместе с заводом, на котором они работали, эвакуировались в Киргизию. Там же, после войны, появилась на свет и я. Исполнилось мне совсем немного лет. Пребывая ещё в том возрасте, когда говорят: "Устами младенца глаголет истина", совсем ничего-ничего не зная, уже тогда чувствовала, что-то такое есть во мне, чего надо бояться и скрывать. Возможно, память работала на каком-то генном уровне. Еще никто меня не обижал, никто не оскорблял. Когда спрашивали, кто я по национальности, то уклончиво отвечала: "Киргизка". Стыдилась произнести, что еврейка. Фрунзе, где мы обосновались, хотя считался столицей, выглядел захолустьем, где вдоль пыльных дорог протянулись арыки с водой, а летом киргизы рядились в ватные халаты. Родители оставили дом с персиковым садом и перебрались в Харьков, где прошла почти вся моя жизнь.


Мне вспоминается, как наш классный руководитель, учитель физики Михаил Арсентьевич Редько, по прозвищу "Мишка", говорил, что антисемитизма уже нет и бояться нечего. Я верила ему. К сожалению, Мишка оказался не прав. Выбрав авиационный вуз, отвечавший моим амбициозным и романтическим взглядам, с треском провалилась: при поступлении на дневное отделение, схлопотав четверку по математике и два по физике, а на вечернее: пять по физике и два по математике.


Мои иллюзии слегка пошатнулись. Начиналась взрослая жизнь. Папа оказался более реалистичен. Евреев на работу не брали нигде и никогда, разве что по блату или по знакомству. У папы случилась редкая профессия. Ещё до войны он закончил Еврейский деревообрабатывающий техникум в Киеве, где преподавали на идише. У нас сохранились учебники, с пожелтевшими страницами и странными буквами. Папа работал на заводе начальником деревянного цеха и всю жизнь благоговейно относился к дереву. Кроме основной работы, цех обслуживал личные нужды всей верхушки, кому что требовалось: кому полы, кому мебель, а кому гроб.


Начальник отдела кадров, Стегний славился настоящим фильтром, он не брал на работу евреев никогда и ни при каких условиях. Тогда папа умудрился написать заявление директору завода, где просил об устройстве дочери. Директор подписал и начальнику отдела кадров некуда было деваться. Вот так-то я начала работать ученицей намотчицы.


Наступил сентябрь, стояла обворожительная осень. Тепло, под ногами шуршали опадающие листья. Мне, восемнадцатилетней, казалось замечательно любить себя, людей и все вокруг. Вот в таком радужном настроении, шагала на работу, благо завод был недалеко от дома. Утром переулки и улицы были пустыми, и ничто не нарушало моего сладостного состояния. Вдруг почувствовав сильный удар в грудь, отлетела в сторону: "Убирайся, жидовка! Ходить мешаешь!" Увидев бабу средних лет, которая пышала ненавистью и злобой, от неожиданности застыла. Если бы она могла, то уничтожила меня. Такие громили и убивали евреев.


Опять наткнулась на эту мразь через несколько дней. Она снова со злостью толкнула и обозвала "жидовкой". Я заорала: "Если ты, сволочь, сделаешь это ещё раз, то пожалуюсь на тебя в милицию!"


Сама же стала обдумывать, как её убью. Надо запастись кухонным острым ножом и при встрече всадить в сердце, насмерть, а нож выбросить по дороге в речку. Никто и никогда не узнает, кто убил. Мы никогда не были знакомы, и никто не догадается о мотиве преступления. По-видимому, сия жалкая угроза подействовала, и баба больше никогда не появлялась на моем пути.


Прошло пару лет. Я уже работала лаборантом в физической лаборатории и училась на вечернем. Тогда-то это и произошло. Случилось это весной, а может и летом. К нам на практику прислали студента физфака. Виталик воплощал в себе много всяких достоинств: харизматичный, стильный, а главное не глуп. Мы разговаривали обо всем часами. Ну, просто невозможно не влюбиться. Конечно же, увлеклась, совершенно не рассчитывая, что божество ответит взаимностью. Не знаю, догадывался ли Виталик, но общались просто классно.


Однажды, все-таки он заметил меня. Стояло время отпусков. На работе находилось только трое: Леонид Алексеевич, секретарь партбюро и начальник лаборатории, Виталик и я. Настроение у всех было приподнятое. Неожиданно Виталик с улыбкой запел. Он исполнял песню исключительно для меня: "Солнышко светит ясное, здгаствуй стгана пгеграсная и так далее..." Затянул громко, с издёвкой перекривляя еврейский акцент.
— Виталик, пожалуйста, замолчи.
— А почему? — невинно поинтересовался.
— Мне это не нравится, — возразила.
Виталик опять с насмешкой загорланил:
— Солнышко светит ясное, здгаствуй стгана пгеггасная ...

Держа в руке стакан с водой, отрезала:

— Если ты не заткнешься, оболью водой!

Виталик, почувствовав угрозу в голосе, умолк. И, внезапно, Леонид Алексеевич подхватил: "Солнышко светит ясное, здгаствуй стгана пгеггасная..."


В гневе, плеснула водой ему в лицо. Вода струями стекала на рубашку. Развернувшись в ярости, выскочил. Мне стало не по себе: он — начальник лаборатории и секретарь парторганизации, а кто я — лаборантка. Но через некоторое время, остыв, вернулся: "Ну, конечно, ты можешь обвинить меня в антисемитизме", — процедил.


Мы ещё проработали вместе несколько лет, но никогда не разговаривали. Моя влюбленность к Виталику испарилась. Он закончил практику и исчез из моей жизни навсегда.


Все. Конец рассказа. Никто и никого не убивал. Но я всегда помню о своём еврействе.

19 ноября, 2015 г

 

 


Как я встречала Новый год

В конце 1978 года даже бездомные собаки не шлялись по мерзлым улицам, когда прибыла в Москву на свадьбу к брату. Кроме "благородной" миссии, существовала другая — бытовая. Ведь столица снабжалась намного лучше родного Харькова, не говоря уже Поволжья.


Небывалое везение: в конце меcяца и года магазины выбрасывали дефицит для выполнения плана. Можно напромышлять кучу всего. Почему-то, когда интересовались, зачем едешь, стыдливо мямлили "за песнями" или "за туманом", хотя отправлялись "за колбасой". Решив совместить приятное с полезным, выработала стратегию. Заняв две свободные ячейки в камере хранения, мчала по магазинам, промтоварным и продуктовым пока носили ноги и не отваливались от тяжестей руки. Затем, на вокзале сгружала добычу в ячейки. Всё классное доставалось только в очередях, по блату или у спекулянтов.  


Инвалиды войны обслуживались внеочередно. Существовала отдельная очередь из инвалидов и другая из остальных. Инвалиды приобретали дефицит и тут же с наваром сплавляли. Например, выстраивалась многочасовая очередь за женскими сапогами, которые мужикам и на фиг не нужны, но сапоги хватались и сбывались. Иногда очередь возникала даже зачем-то неизвестным. В те времена ходил анекдот: "Выстроилась длинная очередь. Подходит человек, интересуется, что выбросили. Народ отвечает: "Цырли-мырли". Что это такое, одному богу известно, но жаждущий выстраиваивался последним. Вскоре, проносится слух, что цырли кончились и остались одни мырли. Никто не расходится. Наконец, счастливчику достаются мырли, разворачивает пакет. И что вы думаете в нем находится?: "Цырли."


Не глядя на жуткий мороз, бегала в поте лица и достигла нестыдных успехов. После пары дней охоты урвала: полтора килограмма сливочного масла, четыре пакета гречки, килограмм шоколадных конфет, венгерскүю мороженую индейку, палку финского сервелата, килограмм докторской колбасы, три банки печени трески из Норвегии и пять флаконов польских духов "Может быть". Мою гордость снискали два ящика с апельсинами из Марокко, которые достались после долгого стояния в очереди с онемевшими от мороза ногами и руками. Итого насчитывалось 14 мест.


После свадьбы, поутру, 30 декабря, мой брат с новой женой укатили, я же отчаливала вечером. Провожать некому, посему заранее прикатила на такси на Курский вокзал. Там творилось нечто невообразимое. Он просто кишел людьми. Первомайская демонстрация казалась просто пустыней в сравнении. Как только носильщик донёс мои манатки до камеры хранения, по радио объявили, что поезда задерживаются на два часа из-за обледеневших путей. Терпеливо ждала. По громкоговорителю раздалось, что отъезд откладывается ещё на три часа.


Попросив соседей присмотреть за вещичками, отбила телеграмму домой о задержке на двенадцать часов, решив, что это с лихвой. Какой же оказалось наивной. Время шло. Хотелось есть, засыпала на ходу, но боясь пропустить объявление, стояла как солдат на посту со своими пожитками до шести утра. Вдруг, как гром с ясного неба, прозвучало об отправлении всех составов одновременно. Бросилась за носильщиком. Но, увы! Всех разобрали. К счастью, удалось поймать того, который вез вокзальную тележку на ту же платформу, что и моя.


Прибежав туда, увидали, что поезд собратьев по несчастью отправился, а мой состав уже медленно отходил. Вскочила на ходу в первый попавшийся вагон, и носильщик бросал туда поклажу, требуя по рублю за каждое место. Бросая деньги, радовалась, что успела.


Схватив пару самых ценных сумок, преодолевая буферы, купе и плацкарты, двинула к цели. Пришлось пробраться сквозь десять вагонов, пока достигла своего, где, к несчастью, не топили. В купе, на нижней полке, расположился угрюмый старик, который сразу не понравился, и двое милых юношей. Они помогли принести, оставшиеся узлы и два ящика с апельсинами, и слиняли. Нас разместилось в купе двое: старик и я. Во всем вагоне осталось всего несколько смельчаков. Все нормальные сбежали и перебрались в отапливаемые места. Даже проводники исчезли. На столике стоял пустой графин и стакан со льдом. Изо рта шёл пар, а ноги мёрзли даже в зимних сапогах. Хотелось утеплиться, есть и спать.


Поборол голод, поэтому отправилась в вагон-ресторан. Поев каких-то непонятных щей, мясной шницель, состоящий из хлеба, и картошку-пюре, сделанную из мало съедобного порошка, возвратилась по земле в родное купе. Не оговорилась, так как состав не двигался из-за снежных заносов, а стоял где-то в поле. Только уселась, как в дверь постучали, и в купе заглянул, приятный во всех отношениях, мужчина:

— Ради бога, извините за беспокойство. Просто умираю от головной боли. Не найдётся ли у вас болеутоляющей таблетки?

 — Да, конечно, — достав анальгин из косметички, протянула бедняге.

 

Тот ушёл. Старик, по-видимому, удалился поесть. Веки слипались. Расположившись на грязном матрасе, без постельного белья, в искусственной шубейке, на рыбьем меху, в шапке-ушанке, в сапогах и, укрывшись другим грязным матрасом, мгновенно отключилась. Проснулась от нечеловеческого вопля.

— Обокрали! Обокрали! — орал старик. Увидев, что я проснулась, горемыка завопил:
— Вы знаете, кто это сделал.
— Понятия не имею.
— Нет, вы знаете, — закричал пострадавший, подразумевая во мне соучастницу.
— Понимаете, вырубилась и ничего не видела.
— Вы, наверняка, видели и знаете, кто украл.
— Никого не знаю.
— Я не утверждаю, что вы украли, но вы знаете того, кто украл.
— Чего это вдруг, вы взяли, что знаю?
— А таблетку зачем давали? Вы сговорились. Потому и дали таблетку.
Железная логика. Все равно переубедить бедолагу невозможно. Несчастный, ни на секунду не засомневался, что я — наводчица. Дальше ехали, молча.

 

Около 11 вечера 31 декабря состав достиг Белгорода. До Харькова осталось приблизительно час езды. В душе тлела надежда попасть домой до нового года. Увы! Поезд ещё тащился двенадцать часов.


У кого-то из пассажиров с собой было. Мы встречали Новый год вместе. Пятеро незнакомых мужчин, без старика, караулившего свой скарб, и я. Пили водку из горла и запивали пивом. Как выразилась бы моя мама: "Так плохо Новый год я никогда ещё не встречала."


Первого января, днём приблизились к Харькову. Надо было как-то со своей поклажей вылезти из вагона. Увидев у старика бесхозную веревку, решилась узнать:

 — Скажите это ваша верёвочка?
— Да, моя.
— А она вам нужна?
— Если б не нужна, то не держал.


Пришлось рассчитывать только на пояс от шубы. Перевязав две сумки, перебросила их через плечо и кое-как выбралась с манатками на платформу. Никто не встречал. Носильщик. Такси. Когда днём появилась дома, родители и дочь смотрели на меня точь в точь, как на картине Репина "Не ждали".
Миссия — выполнена.

26 декабря 2015 г

 

Синие брюки в полосочку

«Не найдётся ли у тебя чего-нибудь, чтобы отдать на пожертвование?»— поинтересовалась я у мужа. Порывшись в шкафу, Алик притащил брючный костюм.
Кадры памяти прокрутились на 25 лет назад. Мы уже в Америке. Прилетели беженцами и, как все чужестранцы, приживались туго. Недоставало самого нужного — английского. Денег не хватало. За бебиситтерство четырёх детей и работу по дому получала шесть долларов в час. Муж надрывался на полставки в продуктовом магазине за пять долларов. Ели дешёвые продукты и покупали вещи на распродажах. Как-то высмотрели изумительный мужской костюм, сделанный в Италии. Костюм был темно-синего цвета в белую полосочку, великолепно скроен и абсолютно новый. Самое главное то, что смотрелся на муже как будто специально сшит для него. По правде, костюм, состоящий из брюк, жилета и пиджака был нам необходим, как зайцу стоп-сигнал. Куда его носить? На работу, где Алик вкалывал уборщиком? Но устоять перед соблазном оказалось выше сил. Костюм стоил пять долларов.


Промчали годы жизни в США. Язык схватили и работали на не стыдной работе: я — тестером, Алик — программистом. В отпуск отправились в Германию, в город Ганновер. Родственник Вова нас радушно принимал и предоставил в распоряжение спальню и шкаф для одежды, где мы развесили наши манатки. Наконец Алику пригодился купленный костюм. Несколько дней колесили по изумительным городам Германии. Пора отчаливать. Надо признать, что муж — человек рассеянный, всегда отличался от меня, собранной и ничего не забывающей. Уже сложили поклажу, как я сунулась проверять, не забыл ли супруг чего-нибудь. Таки да: его синие брюки в полосочку красовались в шкафу. Стащив их с вешалки, запихнула в чемодан, а мужу устроила взбучку со словами: как плохо бы ему жилось без такой прекрасной жены, как я, и, как ему повезло, что на мне женился. Муж стыдливо промолчал.


Следующий пункт нашего путешествия — Париж. Прибыли на поезде рано утром в воскресенье. В старом метро, где несло мочой и нечистотами, доехали до гостиницы. Всю субботнюю ночь парижане развлекались, а утром дрыхли. После терракта, когда бомбу заложили в мусорную урну, в Париже ими не пользовалась. Ветер катал по мостовым груды бумаг, гремели пустые банки из-под пива, и даже магазинчики были ещё закрыты. Город поражал пустотой. Только бомж попался навстречу и стрельнул у Алика сигарету. Гостиница выглядела крохотной и домашней. На другой день, поутру перехватив кофе с круассаном, на бегу зачем-то полезла в чемодан и увидала две пары синих брюк в полосочку, одни из них оказались брюками Вовы, которые я стащила по ошибке. Поняла, что уволокла чужое... О, боже! Тут же, позвонив в Германию, клятвенно обещала отправить брюки немедленно. Выслала их в тот же день с почты музея Помпиду, добавив за срочность двадцать долларов. А вернувшись вечером в гостиницу, обомлела: в спешке  отправила брюки мужа, которые меньше брюк родственника на пару размеров. Опять трезвонила многострадальному Вове и, извиняясь, пообещала уже отправить посылку из Америки: «Вова, ты получишь брюки. И это будут уже точно твои брюки. Ну, a Алика брюки пусть остаются на память. Не обременяй себя расходами!»


Завершилась эта нелепая эпопея с брюками нежданно «хэппи эндом». Иногда возникают необычные совпадения. Лена, моя здешняя подруга, летела в гости к тете в Ганновер. Встретилась с Вовой, взяла злосчастные брюки Алика и привезла.
Пролетело время, и теперь мы отдаём костюм на пожертвование. Костюм — итальянский, да и муж надевал его очень редко. Возможно, подойдет кому-нибудь...





<< Назад | Прочтено: 371 | Автор: Эпельман-Стеркис Н. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы