RC

Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

 Евгений Сапегин

 

НАЙТИ ДОРОГУ

 

1963 год

Лёха проснулся. Раннее утро, солнце только что встало. Протёр глаза – боже, где это он?! Впереди – строящийся кинотеатр «Мир», немногочисленные ещё горожане спешат на работу, а он сидит за рулём машины посреди улицы Ставропольской! Оп-па!.. Нет, решительно нужно завязывать! Каким-то чудом никто ничего не заметил, ни один автоинспектор не проехал мимо. Повезло… А ведь могли запросто отобрать права! Да и машина не его…


Постепенно в голове стало что-то проясняться. Лёшка с трудом вспомнил клочки вчерашнего вечера… С кем же он так надрался? Чёрт, да не знает он этих людей… Проклятая бравада – мол, я в полном порядке, совсем не пьян, сейчас возьму машину и всех развезу по домам… Быстрее домой, поставить «Москвич» в гараж, пока не появились мильтоны, а то в машине такое амбрэ! Лёшка открыл все окна и покатил домой.


В гараже Алексей не торопился выходить из машины. Дома все ещё спят. Слава богу, сегодня праздник, отец вряд ли куда-нибудь поедет – самое время предаться воспоминаниям… и подумать о будущем. «Чёрт, ведь уже не мальчик, третий десяток идёт, пора бы за ум взяться. Вроде не дурак какой-нибудь, а всё у меня наперекосяк! Хотя… может – и дурак.  Сегодня по пьянке отцовскую машину взял без  спроса, каких-то людей незнакомых по домам отвозил… А если бы авария? А если бы задавил кого-нибудь? Кошмар..! А зимой шёл домой  (опять подшофе), увидел какого-то бомжеватого мужичка, дрожащего от холода, снял своё супермодное пальто, набросил ему на плечи, проводил его, обнял по-братски, а когда мимо моего дома проходили, попросил пару минут подождать, забежал свитер надеть. Вышел – а бомжа и след простыл. Вместе с пальто. Ну, я не дурак..? А Егор, молодец, закончил заочное отделение, занимается своей электроникой, работает на телевидении, он теперь инженер, а дома всё собирает – то приёмник какой-то супер-пупер, потом  телевизор сам сделал… А ведь он помладше меня будет, двоюродный брат-то мой, сын уборщицы!  А в детстве сколько всяких приключений пережили… А сколько он от меня подзатыльников получил!»  Лёшка усмехнулся своим воспоминаниям…


За 18 лет до того

…Егор долго ныл, размазывая слёзы на своей конопатой физиономии, хотя уже и не очень хотелось хныкать. Но как-то надо же обратить на себя внимание тёти Тани! Наконец она оторвалась от стирки и озабоченно спросила:

–  Егорушка, что случилось, кто тебя обидел?

–  Лёшка меня… побил, – с новой силой заревел  Егорка.

–  Понятно! Эй, негодяй, иди сюда! – позвала Алексея мать. Тот нехотя подошёл.

–  Ну что, неймётся тебе? Спокойно не можешь играть с братом?
Тётя Таня размахнулась от плеча, пытаясь всю свою досаду вложить в эту оплеуху – бац! Лёшка быстро присел, удар пришёлся по уху стоящему рядом Егору. Егорка полетел на землю и заголосил с новой силой, а Лёшка нырнул в кусты, и только его и видели!..


1963 год

Всё ещё улыбающийся Лёшка запер гараж и пошёл, стараясь не шуметь, домой. Лёг в постель, но сон уже не приходил. Вертелся в кровати с боку на бок. Наконец  окончательно понял, что заснуть больше не получится. Мать уже вовсю гремела посудой на кухне.

–  О, уже встал! И чего тебе не спится? Я, как всегда,  допоздна шила, а тебя не дождалась. Когда пришёл-то?

–  Да, наверное, ты пошла спать, а я тут и пришёл.

–  Да ладно врать-то, небось опять с ворами связался?

–  Какие воры?! Ты чё, мать, откуда воры?

–  А оттуда… Никогда тебе не рассказывала, а теперь вот захотелось… Ты ведь и сам не знаешь, что ты… лунатик.

–  Какой лунатик, ты чё..?

–  А такой. Я всегда допоздна на машинке строчу, так вот:  иногда ночью ты заворачиваешься в простыню, выходишь из своей комнаты и разгуливаешь по квартире. Вид у тебя отрешённый, пытаешься открыть входную дверь, но она закрыта на ключ. Я тихонько тебя зову, мол, посиди со мной, поговори. Ты приходишь, садишься и рассказываешь. Я тебе тихо, ровно так, задаю вопросы, а ты всё рассказываешь… И как к тебе обратились какие-то мужики, узнали, что ты можешь автомобилем управлять, мол машина у них есть, а водителя нет, а срочно нужно какие-то вещи перевезти. И как ты на какой-то «Победе» их ночью привёз, и они какие-то мешки, узлы загрузили в машину, и как ты их привез в какой-то частный дом на окраине…

–  Э-э… неужели я всё и вправду рассказал…  –  Лёшка схватился за голову. Ну и дела!  – Мам, но это всё было давно, мне, правда, показались они какими-то подозрительными, да мне просто было лестно, что мне машину доверили. Но после армии же всё идёт нормально! И никаких подозрительных людей я не встречаю!

–  Ну, не знаю... правда, проявлений лунатизма и в самом деле больше не было. А вот насчёт подозрительных…  не уверена. Разве что… Вильям…


17 лет назад

Егор был сыном сестры матери. Что касается отца, то в этом вопросе не всё ясно. Когда Лёшка спрашивал мать, кто муж тёти Клавы, она отвечала:

–  Дядя Федя.

–  Ага, значит Егорка – Егор Фёдорович.

–  Нет, он Петрович.

–  Ничего не могу понять. Если муж тёти Клавы – Фёдор, то почему Егор по отчеству Петрович?

–  По кочану! – Сердито ответила мать и прошествовала на кухню.


Сам Егорка тоже, похоже, не очень разобрался в своей родословной. По малолетству ему и неинтересно было, да и не знал он, что у него отчество есть. Ну, новый папка у него, ну и фиг с ним! Он Егорке сразу не понравился. В разговорах с друзьями он нового папку называл не иначе как Лысянский! Не по тому, что у него такая фамилия, а потому, что был он лыс, как коленка. Лысян… То есть Фёдору не было никакого дела до Егорки, как и тому – до Фёдора. Так они и жили рядом, не замечая друг друга. Правда, тот иногда  делал какие-то гадости по пьянке пасынку – то рассыплет его радиодетали, то спрячет нужные журналы «Радио». Егор в такие дни ненавидел отчима. Однажды они с Лёшкой мастерили детекторный приёмник, а Фёдор за столом завтракал. Егору очень не хотелось идти в школу, поэтому он решил «сделать температуру». Для этого он засунул градусник в сковородку с котлетами. Градусник лопнул, ртуть попала в котлеты. Пацаны не знали, что делать, ведь оба прекрасно понимали, что ртуть – яд! Но признаться не смели. Потом Егорка сказал:

– А... пусть сдохнет!

Отчим  выпил стакан водки и, громко рыгая и чавкая, с аппетитом закусывал котлетами. Пацаны сидели и с ужасом ждали конца! Лысянский встал, потянулся и рухнул в кровать.

–  Ну, всё! – Не своим голосом произнёс Лёшка, – надо делать ноги!

В это время от кровати послышался богатырский храп!

–  Тьфу! – Плюнул Егорка – ничего его не берёт…


Потом через какое-то время выяснилось, что отец Егора жив-здоров и живёт в нашем городе. Он машинист, работает на железной дороге, у него конурка в бараке возле депо. Крепко выпивает и живёт с сыном от первого брака. Сын лет на девять старше Егора. Они подружились. Лёшка даже немного позавидовал Егорке – у того, оказывается, целых два папки, а у него только один.


Имя у сводного брата было необычное – Вильям. Вильям был хулиганистый пацан, но по тем временам это было нормально. Тогда общественная мораль была сильно прогнута в сторону криминала. Воров уважали как каких-нибудь народных героев. Среди некоторых слоёв молодёжи витал дух своеобразного воровского романтизма. Разумеется, это было не везде и не всегда, но после войны как-то на такой разгул криминала смотрели сквозь пальцы, да ещё через розовые очки. Вот кумирами наших неоперившихся птенцов, таких, как Вильям, Егор и Лёшка, и были подобные типы. Воры и жулики разных видов всегда были одеты лучше других, они швыряли деньги, не считая, при покупках отказывались от сдачи... Конечно, это был пример, которому хотелось подражать! Пацаны пока не знали поговорку о бесплатном сыре…


Вильям хуже всех из этой троицы учился. Вон, воры – совсем не учатся, не работают, а деньгами швыряются! Зачем же время тратить понапрасну!

А ведь не без таланта был пацан – он же художник прирождённый, но учиться наотрез отказывался! Егорка и Лёшка учились получше и вели себя как-то поприличнее. А Вильям, видимо, выбрал самую лёгкую, как ему казалось, дорогу. Когда чуть подрос, подобрал себе по характеру троих друзей, и они решили изобрести  какой-нибудь способ срубить лёгкую деньгу. Егор и Лёшка для этого не годились – малы ещё были. А эти были такого же возраста, как Вильям, крепкие ребята. Стали себя называть «бандой». А что делать – не знают. Познакомились с цыганами – те на базаре базировались, там работали, там же и ночевали. Один цыган им и предложил: мол, в Оперном театре занавес красивый, красного бархата. Вот принесли бы нам его – мы бы вам хорошие деньги дали! В глупых головах засела эта заманчивая перспектива быстро заработать…


…Вильям и два его подельника пробрались в театр ночью – страшно было в абсолютно тёмном зале. Хорошо, что фонарик с собой принесли. Правда, мало было толку от его тусклой лампочки, пришлось долго ждать, пока привыкнут глаза. А тишина… «Злодеи» разговаривали шёпотом – страх пробрался под рубашку и тоненькой струйкой потёк вдоль позвоночника. Наконец они смогли как-то разобраться с устройством подвески занавеса – оказывается, существовал канат с противовесами, с помощью которого можно было опустить весь механизм на сцену. Ужаснулись – занавес тяжеленный небось, не меньше тонны, ведь не допрём!

–  Точно не допрём! Давай снимем кулисы – они из такого же бархата, а цыганам скажем, что занавес сняли!


Поспорили немножко шёпотом и решили всё-таки снять кулисы. Ну, это вполне возможное дело – спустили, отвязали бархат от балок, скатали в два тюка, волоком дотянули. Самое сложное было перевалить тюки через забор. Хорошо, что с внешней стороны забора на стрёме ещё один подельник с тачкой сидел. Вчетвером допёрли кое-как до базара, разбудили цыгана, который им заказ сделал. А они, цыгане, дали махорки  и немножко денег – ну, они на то и цыгане, чтобы обманывать, хорошо, что морды не набили! Вильям возмущался:

–  Суки они! Мы такую работу провернули, а они ещё морду набить обещали! Не-ет, так я не согласен! Надо что-то придумать!


И придумали. Цыгане немножко покурили, поговорили между собой и опять спать завалились. А наши «злодеи» у них эти тюки опять украли и через забор в театр закинули!


Ну, лиха беда – начало. Первое дело сделано, дальше лучше пойдёт.

Вильям и его приятели решили, раз уж они совсем взрослые, то и в пивную должны ходить как все нормальные люди, пивка взять по кружечке, по кулёчку пареного солёного гороха-нута на закуску. Расположились вокруг большой пустой пивной бочки, поставленной «на попа». Стоят, посматривают на разношёрстный народ. Каких только типов не увидишь в пивнушке! Один поприличнее  других выглядит, но он явно старается подальше от других стоять. На голове шляпа, и хоть лица не видно, но выглядит интеллигентно и только всё посматривает на молодёжь. Ребята своё пиво допивают (не очень-то и хочется, по правде говоря, но не терять же своего «достоинства»). Хорошо бы ещё по одной кружечке для понта, а денег нет. Тут к ним подваливает этот «интеллигент»:
       –  Ну что, мужики, заскучали? А что, если ещё по одной возьмём, а? За знакомство, так сказать. Меня зовут Иван Иваныч.
      Ребята переглянулись, промямлили свои имена, помялись – не говорить же, что в кармане мышь повесилась... Тут «интеллигент» вытаскивает купюру и протягивает Коляну, самому здоровому:
       –  Притаранишь пять кружек? – Тот с готовностью побежал к прилавку.


Ну, слово за слово, разговорились, пиво быстро развязало не привычные к выпивке молодые языки. Иван Иваныч оказался очень весёлым человеком, прибаутки так и сыпались, ребятки за животы хватались от смеха. Между шутками он поинтересовался, чем они занимаются, чем, так сказать, на пиво зарабатывают. Ну они и рассказали ему свою эпопею с цыганами и занавесом. Он посмеялся вместе с ними, а потом  заметил, что это всё очень несерьёзно – так, мол, деньги не заработаешь. И вскользь, между прочей словесной ерундой кинул им идею о том, что таким составом они вполне могут заработать приличные деньги, но не с базарными цыганами, а с серьёзными людьми. Потом посмотрел на свои часы и ужаснулся:

– Ба! Уже так поздно! Заговорился я с вами, пора мне идти. Давайте, завтра в это же время встретимся здесь же и поговорим всерьёз. Пока!

И исчез. Вроде стоял рядом – и вдруг пропал!

–  Хороший мужик, – сказал Колян, – хоть и интеллигент!

–  «Интеллигент», – передразнил его Вильям, – а ты его руки видел?

–  Не-а, – засмеялся Колян, – я на его руки не смотрел…

–  Ну да, – засмеялись остальные, – ты больше в рот ему смотрел.

–  Да у него все руки в наколках! Такие только в тюрьме делают! – Наблюдательный Вильям всё успел заметить. Понятно – художник!


1963 год

Лёшка по настоянию отца после армии начал учиться играть на аккордеоне. Какая-никакая профессия... Всегда можно найти работу. Не концертным исполнителем, так хоть преподавать где-нибудь. Школы музыкальные стали открывать, кружки самодеятельности – всегда можно заработать на свой кусок хлеба. Конечно, учиться трудно, но теперь все знают, что бесплатный сыр – только в мышеловке.


Дело пошло хорошо, уже через год Лёшка поступил в музучилище. А когда учился на втором курсе, нашёл работу в музыкальном кружке в какой-то общеобразовательной школе. Сейчас, на третьем курсе, уже был достаточно большой выбор мест работы. В то время интерес к музыке у населения был огромен! Чуть ли не в каждой организации создавались  коллективы самодеятельности, на парад шли со своими духовыми оркестрами, в каждой школе создавались кружки, а то и «студии» с поверхностным обучением музыке. Учителя были нарасхват! Некоторые ушлые студенты умудрялись работать в пяти местах. Лёшка стал получать приличные (относительно, конечно) деньги. И даже купил себе в магазине румынский, надо же – импортный! – чёрный костюм. И всего за 42 рубля! Конечно, костюм требовал подгонки к фигуре, но это ерунда – пошёл к знакомому портному Абошке, соседу. Тот в пару дней заказ выполнил, только спросил:

–  А где ты это говно купил?

–  В магазине готовой одежды. А что?

–  Да ничего… только странно он пошит… кое-где только намётаны детали… Похоже, это костюм для похорон.

–  Ты имеешь в виду… что это костюм – для покойника?.. Чёрт… Чёрт! Вот почему он так дёшево стоит. Чёрт, а они его продают в ряду других костюмов, гады!

Так Лёшка понял, что не только бесплатный, но и слишком дешёвый сыр – тоже только в мышеловке. В которую он и попал!


17 лет назад

Вильям со товарищи встретился с Иваном Ивановичем. Тот и подкинул им свой план заработать и на сыр, и на пиво…



            

В городе был прекрасный Бахаистский Храм, который все называли просто мечетью. Хотя это совсем не так. Он уже давно не имел отношения к религии, да и вообще о религии как-то не принято было упоминать в обиходе. Теперь в помещении этого чуда архитектуры находился государственный музей. Под куполом этого изумительно прекрасного Храма теперь проводились выставки изобразительного искусства. А на куполе находился шпиль, который венчала замечательная многолучевая сверкающая звезда. Как говорили горожане, она была усыпана огромными бриллиантами.


Вот эту-то звезду и предложил «Иван Иваныч» умыкнуть. План нахальный, но вполне осуществимый. Правда, сам организатор оставался в стороне от основных действий, но разработка полностью была его.


Кто-то из моих знакомых рассказывал, как некто из работников МВД, которое находилось прямо напротив Храма, через дорогу, во время обеденного перерыва, прихлёбывая чаёк, посасывая папироску, поглядывал в окно и восхищался смелостью и ловкостью работников, которые, видимо, во время ремонта карабкались по куполу, залезали на шпиль и снимали звезду.


Конечно, это кто-то из «злодеев» подгонял толстозадого охранника музея, периодически покалывая острым ножом в задницу для стимуляции дальнейших действий. Охранник, обливаясь потом и слезами, то ли ругался по-персидски, то ли молился, но звезду снял и благополучно передал злоумышленникам.


Никто из молодых негодяев не догадывался, что так легко добытая звезда и станет этаким красивым и большим куском сыра, который будет оценен в десять лет строгого режима Томской мышеловки.

 

1963 год

Лёшка часто перечитывал письма Вильяма из тюрьмы. Письма замечательные, написанные будто другим человеком. Лёха никогда не знал его таким – лиричным, ласковым, добрым парнем. Прислал он из тюрьмы и холст – портрет Алексея маслом, сделанный, видимо, по фотографии.


Лёшка никогда не забывал одну встречу. Они однажды с Вильямом повстречали старую цыганку – гадалку, которая пристала к ним на улице.

–  А давай, гадай, чёрт с тобой, – согласился Вильям.

–  В тебе сидят две сущности – одна зловредная, которая может погубить твою жизнь, на всех дорожках тупик будет.  Другая – полная противоположность. И пока ты не уничтожишь первую – не найдёшь свою дорогу, нормально жить не сможешь!

–  Ну, не каркай, старая, всё ты врёшь!

Старуха вспыхнула, резко повернулась и пошла прочь. Лёшка крикнул:

–  Эй, а мне-то что ничего не сказала?

Старуха, не останавливаясь, повернулась  и крикнула:

–  А ты умрёшь в двадцать лет!


Лёшка вроде и не поверил – старуха ведь просто рассердилась! – однако мысль о смерти в 20 лет никогда не оставляла его, и чем ближе подходил срок, тем чаще он об этом думал. И лишь когда ему исполнился 21 год, он только тогда расслабился.


Однако когда Вильям вышел из тюрьмы досрочно (за примерное поведение и за хорошую работу) и перед ним предстал совсем другой человек, Лёшка опять вспомнил слова гадалки о второй сущности.

Правда, в словах гадалки был выбор: «если». Если уничтожишь зловредную сущность – будешь человеком. А если нет..?


После тюрьмы жилища у Вильяма не было – отец умер, пока он сидел. Поэтому какое-то время он жил то у тёти Клавы (всё-таки не чужой человек), иногда – у тёти Тани с Лёшкой. Как-то шли они домой с Лёшкой из кино, Вильям посмотрел на часы, потряс рукой, поднёс к уху:

–  Чёрт, стоят часы. Сколько на твоих?

–  Не знаю. Нет у меня часов.

–  Да ты что? Ну ничего, будут у тебя часы.


Навстречу шёл какой-то подвыпивший военный. Вильям окликнул его:

–  Здорово, старина! Давненько мы с тобой не виделись, Максим!

Поздоровались за руку.

–  Здорово! Только я не Максим. Чё-то не узнаю тебя…

–  Ой, мужик, обознался я, прости… Так похож на Максима, извини…


Пошли дальше.

–  Кто такой Максим? Друг, что ли?

–  Да нет… не знаю я никакого Максима. Я тебе говорил, что у тебя будут часы… На! – И протягивает Лёшке часы.

–  Вильям… Ты же на моих глазах только за руку с ним поздоровался… Как?

–  Лёшик, я же не просто так на зоне торчал, были у меня учителя… научили.


Лёшка часы взял и бросил их в мусорную урну.

–  Вильям, ты вспомни старуху-гадалку. Так ты не сможешь жить с людьми, тебя будут бояться. А ты же классный чувак!

Вильям обиделся:

–  Что за слово! Чувак – кастрированный баран, чтобы ты знал. А я хотел тебе сделать подарок, не для себя же!

Дальше шли молча.


Потом Вильям захворал, послал Лёшку в аптеку, написал на бумажке какое-то мудрёное название. Тот вернулся расстроенный:

–  Не дают такое лекарство, нужен рецепт с какой-то печатью.

–  Ну, не дают – и ладно… У тебя есть какие-нибудь старые туфли или сандалии на резиновой подошве, пусть рваные?

Лёшка покопался в старом ящике.

–  Вот, один нашёл…

–  Достаточно.

–  А зачем тебе рваный башмак?

–  Надо. А писка есть?

–  ... Что?

–  Ну,  лезвие есть?


Через час он протягивает Лёшке «рецепт»:

–  На, сходи ещё раз.

Лёшка опешил: настоящий рецепт, с печатью! Ну надо же – нарисовал «рецепт» и печать сделал! Нет, талантливый человек, но ведь это тоже – школа тюрьмы!


Потом Вильям пропал. Нет его нигде. Ни у тёти Клавы, нигде. Потом пришло письмо… из тюрьмы. Оказывается, где-то он хорошо выпил и, проходя мимо магазина «Спорттовары»  напротив Главпочты, решил прихватить пару велосипедов. «Зачем ты это сделал? – написал Лёшка. – Ну, вожжа попала, но зачем же два-то велосипеда?!» А он ответил: «Один тебе, другой Егорке».

 ... Нет, старуха не простая была, а первая сущность – не убита!


Ну, долго в этот раз он в тюрьме не сидел, опять за хорошее поведение досрочно выпустили. Всё-таки, видать, крепко его встряхнуло. Освободился, первым делом устроился на работу – художником на Ашгэс. Рисовал плакаты, стенды, влюбился, женился, потом сын родился. Дали ему квартирку в старом ашгэсовском доме. Победил он-таки свою злосчастную сущность. Потом уехал с семьёй в Россию, работал в театре художником-оформителем.

 

И были его письма – чудные, добрые, и старую гадалку добрым словом поминал. Нашёл-таки он свою дорогу прямую, долго плутал, но нашёл…
И был достаток в семье. И был сыр – хорошо оплаченный…
И никогда больше не было мышеловки…

Ашхабад, февраль 2018

    





<< Назад | Прочтено: 321 | Автор: Сапегин Е. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы