Memories

Евгений Сапегин

СКАЗКА – ЛОЖЬ, НО В НЕЙ…

ТБИЛИСИ

Я любуюсь прекрасным пейзажем – синее море и белоснежные барашки прибоя. Стайка неизвестных птиц низко летит над кромкой воды, высматривая, видимо, что-нибудь съедобное, что доброе море может выбросить на берег. Вдруг невиданные птицы резко взметнулись вверх – что-то их напугало. Я приподнялся и над кустами увидел… чудо! От кустов к воде медленно идёт – нет, плывёт в воздухе, не касаясь земли, – сказочно прекрасная женщина! В белых воздушных одеждах, несомненно, национальных грузинских, двигается красавица! Лица, правда, я не вижу, хочу её окликнуть, чтобы она повернулась. Но как, какими словами, чтобы красавицу не напугать? Я покашливаю, чтобы обозначить своё присутствие. Красавица медленно ко мне поворачивается, и я вижу… небритую горбоносую физиономию, которая тоже откашливается и сипло, с лёгким акцентом сообщает:

– Наш самолёт начинает снижение. Прошу занять свои места и пристегнуть привязные ремни. Через несколько минут самолёт приземлится в аэропорту столицы Грузии Тбилиси.

Ф-фу..! Я проснулся в кресле самолёта. Значит, я всё-таки заснул. Никогда раньше ничего такого со мной не случалось. Значит, мне не показалось. И сегодняшнее недомогание – действительно не плод моего воображения.

В октябре 1975 года я учился на четвёртом курсе Института Искусств. Меня вызвали в ректорат и сообщили, что я еду на Всесоюзный конкурс вокалистов им. Глинки в Тбилиси. В качестве концертмейстера, конечно. Собственно говоря, конечно, правильнее сказать, что едет Батыр Алиев, баритон оперного театра, а я – с ним. У нас давно уже готовый «дуэт», не один конкурс позади и не один сольный концерт. Но, конечно, подготовка нужна серьёзная, поэтому моя учёба подождёт (можно подумать, что я этому не рад)!

Когда мы прилетели в Тбилиси, нас поселили в номер на троих: я и два баритона – Батыр Алиев и Юра Саркисов. Накануне первой репетиции у меня поднялась температура, по ощущениям – не менее сорока градусов. Меня трясло, лихорадило. Что делать!? Мои «сокамерники» взялись меня лечить. Лечение предложили старым «театральным» способом (лечение подобного – подобным). Купили бутылку водки (те же сорок градусов), сходили на базар, притащили «лекарства» – перец чёрный молотый, перец красный жгучий, перец зелёный, совершенно нам не известный – огромные конусные, сплющенные в процессе маринования плоды. Заставили меня принять огненно-горячую ванну, потом придвинули стол к кровати, укутали меня, как матрёшку, налили водки с перцем, которую я закусывал опять же перцем! Что будет..?

Но лечение мне понравилось! В процессе лечения появился зверский аппетит, я пропотел, за ночь три раза менял мокрое бельё и наутро был как огурчик!

В Тбилиси жила Сохадзе Ольга Теймуразовна, вокалистка, которая пару лет работала в Ашхабаде – преподавала вокал в музыкальном училище. Ей нужен был стаж для пенсии, но почему-то в Тбилиси это было невозможно, хотя педагог она была прекрасный. Какое-то время мы даже жили с моей женой и Ольгой Теймуразовной в одной съёмной квартире и очень подружились. Естественно, нас пригласили в гости! Конечно, мы пришли втроём с конкурсантами. Познакомились с мужем Ольги Теймуразовны Акакаием Владимировичем и сыном Темури. Ольга Теймуразовна по секрету рассказала, что её свекровь сына называла Акаки, и когда спрашивала «Акаки, ты кушал?», она (Ольга) всегда смеялась, чем сильно смущала мужа.

Ольга Теймуразовна прилично играла на вдрызг расстроенном рояле и пела старинные грузинские и русские романсы, а Акакий Владимирович сокрушался, что никак невозможно в Тбилиси купить приличный рояль, поэтому Ольге приходится работать за старым разваливающимся инструментом. Я заметил:

– А у нас в магазине в Ашхабаде свободно продаётся отличный рояль "Blüthner".

Акакий Владимирович не поверил:

– Этого не может быть! Ты просто так сказал? Пошутил?

Тут уж я обиделся:

– Я говорю только то, что своими глазами видел: новенький, ещё заблокированный, чёрный, полированный, кабинетный рояль. Цена – 1800 рублей.

– Дорогой, когда приедешь в Ашхабад, проверь ещё раз, если он стоит и продаётся, немедленно звони, я тут же вылечу в Ашхабад! – Похоже, он так и не поверил мне. Долго ещё сидел в задумчивости за обильно заставленным столом, к которому нас пригласили.
Пришлось подчиниться всем правилам грузинского застолья – нам никому не позволили сказать тост, для этого есть тамада, он царь и бог стола, и только он решает, что говорить и кто будет говорить. А так как иссякнуть грузинские тосты просто не могут, нам пришлось выпить все напитки, которые стояли на столе, а также и те, которые в немалом количестве хранились в кладовке. Тамадой был друг сына Ольги Теймуразовны, Сандро, естественно, княжеского происхождения, как и большинство грузин. Считается, что тамада должен пить наравне со всеми и не пьянеть. Так оно и было! Мало того, мне показалось, что с каждым тостом он трезвел всё больше и больше. Мы никогда не были пьяницами, и поэтому могли много выпить. Но когда мы шли к станции метро зигзагами, несмотря на все наши попытки идти достойно, он, Сандро, шёл нормально, а ещё и нас поддерживал – на всякий случай.

Конечно, на Кавказе существует (как, кстати, и в Прибалтике) большая проблема. Существует эта проблема, наверное, ещё со времён постройки Вавилонской башни. Проблема общения русских с местным населением. Языковая проблема. Хотя номинально, эти республики входили в состав Советского Союза, но по-русски тут говорят очень неохотно. Едва мы приехали в Тбилиси, нам рассказали анекдот:

«Некий автомобилист, русский, с семьёй решил поехать на море. Его останавливает грузинский гаишник:

– Нарушаете! Вот вам бумага. Пишите объяснение. На грузинском языке.

– Но я не знаю грузинского языка!

– Ничего не хочу слышать, пишите!

Автомобилист в растерянности: что делать..? На всякий случай вложил в бумагу пять рублей.
Гаишник посмотрел в бумагу:

– Ну вот, а говоришь, что по-грузински не понимаешь. Уже половину написал!

В маленьком ресторанчике (я бы сказал, в харчевне или в духане, не знаю, как его правильнее назвать) мы с моими конкурсантами сидели за столиком, глубокомысленно рассматривая меню. Меню – на грузинском. Ничего, кроме цифр, не разобрать. Тут подходит грузин и что-то спрашивает меня, естественно, по-грузински. Я кивнул. Он опять что-то спрашивает, я помотал головой. Тот, удовлетворённый моим «ответом», углубился в меню. Подошёл официант, я любезно показал рукой на нового соседа, мол, он пусть первый делает заказ. Тот что-то заказал, официант повернулся ко мне, я показал три пальца и сказал: «Хинкали». Глянул на своих друзей – они смотрят на меня с удивлением и страхом.

– А… откуда ты грузинский язык знаешь?

Я рассмеялся:

– Ни слова не понимаю.

– Ну, ты же понял нашего соседа и заказ сделал…

– Э… ну он спросил что-то и показал рукой на стул. Я понял, что он спросил, свободен ли стул. Я кивнул. Потом он ещё что-то проговорил, и в массе слов я услышал «заказЫ». Я предположил, что он спросил, приняли ли у нас заказ. Я в ответ мотнул головой, мол, нет. Затем подошёл официант, я его направил к грузину. Тот заказал «Хинкали». Я подумал, что и мы от этого блюда не умрём! Вот и всё…

Мой старший брат Лёня со смехом рассказывал, как плыл на пароходе по Волге и, когда стоя у бортика, любовался пейзажем, к нему обратился стоящий рядом господин на беглом немецком. Надо сказать, что все иностранные языки были от моего брата «беглыми». Но он, как всегда, со значительным видом, ответил на «чистом немецком»:

– О, я! – Немец, обрадованный приятным новым знакомством, ещё что-то спросил.

Лёня опять с воодушевлением ответил:

– Я, я! – Немец, начал стрекотать на немецком, Лёня кивал, улыбался, а сам мучительно пытался вспомнить хоть одно немецкое слово. Немец опять что-то спросил. Лёня всё так же с энтузиазмом воскликнул:

– Я-а, я-а! – и, видимо, не попал…

Немец осёкся, обиженно посмотрел на Лёню, повернулся и ушёл…

А Бен Исаков, ещё один мой большой друг, будучи педагогом кафедры хорового дирижирования Института Искусств, организовал познавательную поездку студентов кафедры в Ленинград. Пожалуй, это была единственная поездка такого рода за всю историю существования института. Похоже, Бен был первым и последним энтузиастом в нашем тихом мирке искусств. Поездка была очень интересная, студенты получили массу впечатлений от шедевров архитектуры, познакомились с музеями и вообще с красавцем-городом! Но речь не об этом. В группе студентов был один – страшный, как смертный грех и, мягко говоря, очень смуглый. В толпе на дворцовой площади его приметил какой-то африканец – турист. Видимо, принял за своего. И начал расспрашивать его о чём-то на своём гортанном наречии, эмоционально размахивая руками. Студент испуганно от него отскочил, говоря:

– Извините, товарыш негр, я – не издешний!..

Тот же Бен Исаков, будучи теперь Главным редактором Нью-Йоркской газеты «Голос мира», частенько звонит мне и обязательно рассказывает пару-тройку анекдотов. Вот один из них:

«Грузинский учитель русского языка:

– Русский очен трудно. Наст-и-я – это красивый дэвушка. А не-наст-и-я – это дожж».

Одно грузинское слово всё-таки мы выучили. Когда нам понадобилось купить хлеба для вечерней трапезы в гостиничном номере, то, конечно, мы не могли разобраться, в какой из лавок надо искать хлеб. Все лавки одинаковые, на всех вывески, но прочитать, что на них написано, мы не могли. Наконец нам повезло: мы увидели, как дюжие молодцы в белых фартуках таскают стопки лепёшек из машины в лавку. Встали в очередь, которая быстро таяла. Но за это время мы успели много раз услышать, как каждый покупатель спрашивал продавца:

– Ахали?

– Ахали, – отвечал продавец и приносил требуемое количество лепёшек. У нас они называются «чурек», а здесь все просят «лавашѝ». Когда подошла наша очередь, Юра тоже спросил:

– Ахали?

– Ахали, – подтвердил продавец и вопросительно посмотрел на нас. Юра показал два пальца.

– Лавашѝ? – Уточнил продавец. Юра энергично кивнул.

Интуиция нам подсказала, что «ахали» – это «свежий», и потом это подтвердилось. Так что теперь мы между собой частенько это слово используем. И много позже, уже в Ашхабаде, наш друг Бен как-то воскликнул:

– Ах, какая девушка!

А мы трое, не сговариваясь, в один голос сказали:

– Ахали!

– Что? Вы её знаете? Её зовут Ахалия?..

Ещё когда мы были в гостях у Ольги Сохадзе, я спросил у Темури, что нам нужно успеть посмотреть в Тбилиси, что – самое интересное? Темури подумал и посоветовал:

– Ну, конечно осмотреть Парк Вакé, потом Пантеон Мтацминда и Тбилисский фуникулёр. И обязательно посетить серные бани. Их много, вам легче всего будет найти баню на ул. Леселидзе, это ближе всего к вашей гостинице.

Парк Ваке

На следующий день у Юры была репетиция, а мы с Батыром и семейством Темури отправились в Парк Ваке. Я привык парком называть небольшой сквер, в котором можно погулять на аллеях, посмотреть на аттракционы, покатать детей на карусели, в конце концов, посмотреть вечером фильм в летнем кинотеатре. Площадь же Парка Ваке – 200 га! Это целый город! Чтобы осмотреть весь парк, нужно очень много дней прогулок. Конечно же, мы не располагали такой уймой времени – ведь на территории парка кроме огромной широкой лестницы с каскадом фонтанов были и кинотеатр, и дендропарк, и стадион, и Черепашье озеро (в котором нет ни одной черепахи), и канатная дорога, и рестораны, мемориал и прочие сооружения. Посетили мы и Кладбище Ваке, находящееся на территории парка. Темури, оглянувшись, вполголоса обронил, что очень много могил с одной датой на надгробиях. Это жертвы жестоко подавленного мятежа после смерти Сталина.

Баня

На следующий день мы нашли улицу Леселидзе и отправились в баню. Наш поход был скорее экскурсионным. Во-первых, потому, что ознакомиться со всем прейскурантом услуг, красиво написанным грузинской вязью, мы не могли, да и карманы уже были почти пусты. Но мы поплескались в тёплом бассейне с попахивающей серо-водородом водой. И с большим интересом наблюдали за работой массажистов. Они вдвоём истязали какого-то пузатого клиента, который стонал не от боли, а от удовольствия. Потом, пока один намыливал пузатое тело шерстяной рукавицей, другой намыливал полотняный мешочек (40 х 40 см), надувал его, затем пропускал сквозь кулак, с мешка падало огромное количество пены. Процедура повторялась несколько раз, пока туша совсем не скрылась под горой пены!

Много позже я прочитал «Путешествие в Арзрум» А.С.Пушкина, там он с восторгом рассказывал о таком же сеансе массажа. Он был в Тифлисе в 1829 году, а полувеком позже, почти так же об этих банях писал Дюма-отец. Годы прошли, а сами бани ничуть не изменились! И нигде и никогда я больше не видел надувающихся полотняных мешочков, из которых можно добыть гору мыльной пены!

Фуникулёр

Фуникулёр. Не так много в мире городов, где существует такой вид транспорта. И в каждом городе – свой вид этого необычного средства передвижения. Тбилисский фуникулёр соединяет центр города с парком на горе Мтацминда. Три станции – Нижняя, Средняя (Пантеон) и парк Мтацминда, или Верхняя станция. Оригинальность этого сооружения (Бельгия, 1903-1905) в том, что по одной колее навстречу идут два вагона, и на Средней станции происходит разъезд. Вагоны связаны между собой тросом – то есть, тот, что идёт вниз, помогает поднимать поднимающийся. Очень экономичная конструкция.

Вид со смотровой площадки Верхней станции

Тбилисский фуникулёр увековечен на картине Пиросмани, Ильф и Петров упоминали его в романе «Двенадцать стульев». Мы поднялись на Верхнюю станцию. Конечно, рестораны нас не интересовали. Мы погуляли, полюбовались на город с горы, потом спустились на Среднюю станцию и долго ходили по Пантеону, где похоронены общественные деятели, актёры, писатели, поэты. Пантеон находится возле храма Св. Давида. Первым там был захоронен Александр Грибоедов в 1829 году. Очень много знакомых имён – по истории и литературе. Все надгробия исполнены известными скульпторами. Печальное, красивое и чистое место…

Могила Екатерины Геладзе, матери И.В.Сталина

Ну что ж, мы не получили призов на конкурсе, зато увидели сказочно красивый город, прикоснулись к его истории, культуре и навсегда запомнили его…

В аэропорт нас провожала Ольга Теймуразовна с сыном. Они всучили большую бутылку чачи, закупоренную по всем грузинским правилам маленьким сухим початком кукурузы. В аэропорту первый раз я увидел «таможенный контроль» – усатый таможенник в лётной форме заметил у меня в сумке бутылку, решительно меня остановил:

– Что в бутылке?

– Чача.

Таможенник откупорил бутылку.

– Сейчас посмотрим, что это за чача.

Понюхал, потом запрокинул голову с бутылкой, отпил пару добрых глотков, закупорил бутылку, скривился:

– Это разве чача!? На, проходи! Следующий!

Вся очередь грохнула!

Храм Метехи

P.S. В Ашхабаде, после того, как по телефону я подтвердил наличие в магазине рояля "Blüthner", Акакий Владимирович и его сын прилетели, купили и отправили рояль в Тбилиси. Я выбрал замечательную дыню – сорта вахарман и пригласил их отведать душистого чуда, которого, конечно же, в Тбилиси они никак не могли попробовать. К моему удивлению, восторгов я не услышал. Акакий Владимирович довольно кисло и нерешительно, полуутвердительно спросил:

– Ну, аджики у тебя, конечно, нет?

– Почему нет? Я же из Грузии приехал, привёз отличную настоящую аджику!

Тут я вторично удивился, когда увидел, что они каждый кусок дыни намазали толстым слоем аджики. Зато теперь уж насладился их восторгами!

Поистине, в каждом монастыре – свой устав…

Ашхабад, июль 2018

На стр. автора

<< Zurück | Gelesen: 176 | Autor: Сапегин Е. |

Hat mir gefallen?

Bewertet: 1)

Kommentare (0)

Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich

Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.
Zur Anmeldung >>