RC

Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Виктор Равкин

 

Cтранствия по жизни

и окрестностям литературы

 

Читатель! Ты не жди Шекспира, или предисловие

Составление предисловия к книге – одна из интереснейших литературных задач. В предисловии дается оценка литературных достоинств автора, поручившего своему другу воздать хвалу его произведению. Но мне такого человека раздобыть не удалось, и я вынужден поэтому сам сочинять предисловие к собственной книге.

 Ярослав Гашек

 

В последнее время число старающихся изложить на бумаге или на экране монитора свои мысли, а также отразить впечатления от какого-либо события, возросло в труднооцениваемое число раз. Ведь электронный век на дворе! Но, слава богу, и бумажная продукция еще имеет спрос. Знаменитый французский афорист 18-го века Вовенарг высказался по этому поводу следующим образом: «Вы хотите разобраться в своих мыслях, связать их воедино. Так набросайте их на бумаге, и как много вы приобретете в умении их излагать! Не обращайте внимания на тех, кто считает подобное занятие ниже своего достоинства». Известный московский поэт и прозаик Алексей Смирнов считает, что «письменная речь помогает – снова, в воображении – пережить то, что однажды взволновало тебя наяву, но пережить не смятенно, повинуясь нахлынувшей душевной волне, а подготовлено, плодотворно, артистично, открывая нечто недоступное без художественного постижения. Сочинительство служит человеку индивидуальной опорой, защитой от внешних невзгод, дает не иллюзию свободы, а подлинную внутреннюю свободу, не зависимую от службы, обстоятельств времени и места». И выдающийся немецкий афорист 18-века Георг Лихтенберг, склонный часто к едкой иронии, высказался также в пользу сочинительства: «Если человек пишет, то пишет ли он хорошо или плохо – видно сразу. Но если человек ничего не пишет и сидит смирно, то делает ли он это благодаря уму или по невежеству – вот этого не в состоянии распознать ни один смертный».

Вот и автор десяток лет назад решил сочинить что-нибудь этакое. А о чем писать-то? Очень тогда помог мне Антон Павлович Чехов своим юмористическим рассказом под названием «Правила для начинающего автора». Вот что посоветовал он мне, а также и другим таким же: «Стать писателем очень не трудно. Нет такой чепухи, которая не нашла бы себе подходящего читателя. А посему не робей. Клади перед собой бумагу, бери в руки перо и строчи. Строчи, о чем хочешь: о черносливе, погоде, говоровском квасе, Великом океане, часовой стрелке, прошлогоднем снеге... Но дабы не открыть во второй раз Америки, избегай тем, которые уже давным-давно заезжены. Давая волю фантазии, приудерживай руку. Не давай ей гнаться за количеством строк. Краткость вообще не портит дела. Чем короче и реже ты пишешь, тем больше и чаще тебя печатают. Однако стать писателем, которого печатают, очень трудно. Для этого будь безусловно грамотен и имей талант хотя бы с чечевичное зерно. За отсутствием больших талантов дороги и маленькие».

После этих советов ничего не оставалось делать, как сесть за стол и придумать какой-нибудь сюжет. Но поскольку ничего оригинального  не сочинялось, пришлось украсть сюжет у знаменитого советчика. А именно, поселить всем известного Ваньку Жукова в Саарбрюккене и заставить его в письменном виде, но по возможности грамотно поделиться со своим дедушкой из Сибири, а заодно и с потенциальными читателями, первыми впечатлениями от нашего города. А чтобы мой опус совсем уж не смахивал на плагиат, название придумал такое, из которого было бы ясно, что автор вышел из великой русской литературы, но пошел своим путем. Получилось: «Heilige Nacht, или Ночь перед Рождеством». Как ни странно, опубликовали в одном не очень известном русскоязычном журнале Германии.

А спустя некоторое время вспомнил, что недавно ездил во Францию, на велосипеде. Это совсем недалеко. С утра туман был сильный, только поэтому и проскочил границу незамеченным. Запомнились рыболовы, сначала были двое немецких. Один из них курил сигару и пил коньяк с кофе, а другой дул пиво. На удилища они не обращали никакого внимания. В общем, пикник на рыбалке. Иное дело – французы. Те перебегали от одной удочки к другой, опасаясь, видимо, что крупная рыба утянет их на дно. Ну, и, естественно, пустые банки из-под пива и недокуренные в связи с нервной обстановкой сигареты покрывали окружающее пространство. Вернувшись из велопробега за границу, настрочил рассказик на две странички.

Но дальше дело никак не шло, как ни старался. Решил снова проветриться на велосипеде. Может быть, на ходу удастся хоть что-то придумать. Как Гоголь. У классика, как известно, многие сюжеты часто возникали в пути. Итак, мчусь, пейзажи мелькают, шины шуршат. Но ветер легко выдувает мои сочинительские задумки. Возвращаюсь домой, пытаюсь сочинять стоя. Как тот же Николай Васильевич. Он, правда, за конторкой творил, а где ж ее в наше время достать. Ноги, однако, быстро устают. Все же я его постарше. Устраиваюсь на диване, полулежа. Как Александр Сергеевич. Снова ничего не придумывается. Да и спина начинает поламывать. Укладываюсь по-нормальному, как Некрасов в последние годы жизни. Засыпаю сразу, но перо не выпускаю из рук.

Через несколько дней возвращаюсь на свое рабочее место, протираю пыль на столе, завариваю кофейку покрепче. Напиток этот здорово помогал Бальзаку в ночных писаниях многостраничных романов. Но умственная деятельность никак не оживляется. Открываю форточку, надеясь, что весенний воздух освежит мою голову. Но вдохновение не приходит. А вот к некоторым знаменитым писателям оно приходило. И вот каким образом. Вычитал следующее: «Если задуматься над тем, откуда берутся многие мысли и дела, то обнаружится, что они не появились бы на свет, если бы все бутылки остались неоткупоренными. Просто не верится, сколько поразительных идей вылилось через их горлышко». Это написал не любитель, а профессионал этого самого дела, уже упомянутый Георг Лихтенберг. Великие Гете и Шиллер тоже не упускали момента, бывало и по три литра выпивали, предпочитая венгерские, французские, испанские и португальские вина. А Фолкнер, Поль Верлен, Мопассан, Роберт Бернс, Эдгар По, О`Генри? Последний даже совет дал начинающим сочинителям: «Чтобы написать рассказ, нужен стол, стул, пачка писчей бумаги, карандаш и стакан. Затем вы запасаетесь фляжкой шотландского виски и несколькими апельсинами. Смешивая апельсиновый сок с виски, вы пьете за здоровье всех журнальных редакторов. Затачиваете карандаш и начинаете писать. Когда апельсины выжаты, а фляжка пуста, товарный кусок словесности готов к отправке».

Нельзя было не поверить любимому автору. Сгонял в магазин. Конечно, на приличное виски денег не хватило. Пришлось взять пару пакетов, ну этих, прямоугольных. Но даже вместе взятые они не помогли. Мысли приходили, но совсем на другую тему. Позвонил приятелю, тоже сочинителю, но с большим стажем. Спросил, что делать-то. А он и говорит: «Старик, а ведь ты болен. И знаешь, как твоя болезнь называется? Творческий кризис – вот как. Я уже переболел. Да не волнуйся, все  через него проходили. Толстой, Достоевский и даже Шолохов. Тот, правда, из него не вышел. Наоборот, радуйся, что у тебя не семейный, не финансовый кризис или, не дай бог, что со здоровьем. Успокойся, оглядись вокруг и даже притаись. Работа наша очень нервная и даже вредная. А теперь слушай меня внимательно. Из творческого кризиса можно выйти только одним из двух способов. Пассивный предполагает временный отказ от всякой сочинительской деятельности. Освободившееся время можно посвятить семье, детям, ремонту квартиры, в конце концов. Да мало ли где можно израсходовать скопившуюся энергию. Можно и книжки почитать, тем более появилось их  сейчас несметное количество. Томас Манн как-то сказал начинающему автору: «Читайте как можно больше, и тогда на сочинительство у вас не останется времени». И жди. Может быть, месяц, а то и год, у всех по-разному. Вдохновение должно прийти. Ну, а нет - так нет. Сочинительство – это тебе не суп с грибами. Совсем другое дело – активный способ. При нем ты должен стать многостаночником. Объясняю популярно. Начинаешь писать вещь, доходишь до тупика, когда дальше пути пока нет. Ничего страшного. Прячешь незаконченную рукопись в ящик. Потом приступаешь ко второй и тоже доводишь ее до точки, но не до последней. Ну, и так далее. А потом идешь по второму кругу, а то и по третьему. Некоторые рукописи удается довести до конечной станции. Дело проверенное».

Я так и сделал. Через год ящики стола ломились от рукописей. Они в них, как я потом уже понял, дозревали. Как вино в бочках, надо было только не упустить момента. И он настал. К тому времени довольно регулярно выходила в свет небольшая местная газетка под несколько странным названием «Вариант». Поскольку у меня не было никаких вариантов публикации моих почти готовых рукописей, послал туда очерк с описанием какой-то достопримечательности Саарбрюккена. Дело пошло. Ящики моего письменного стола постепенно стали пустеть. О чем только я не писал, следуя советам Антона Павловича: о погоде, весне, зиме, бабьем лете, о местных и российских деревьях, почти обо всех достопримечательностях Саарбрюккена, кельтах и франко-прусской войне, винограде и мозельских винах, нюхательном табаке и даже о Москве. Но вот в один «прекрасный» день газета, перешедшая к тому времени в ранг тонкого журнала, перестала выходить. Ничего другого не оставалось делать, как «замахнуться» на книжку. И вот она появилась, и сразу на двух языках: русском и немецком. Называлась: «Прогулки по Саарбрюккену». А через полтора года вышла вторая книжка, очень даже необычная: «Saarbrücken – Москва: российско-германский калейдоскоп сюжетов». В ней я рассказал о людях, выдающихся и обыкновенных, чьи судьбы связаны с многомиллионной Москвой и сравнительно небольшим городом на юго-западе Германии, а также немного об истории, природе, архитектуре этих городов. Нашлось немало общих моментов и в представленных парных фотографиях, имеющих сходные сюжеты.

Но оставалось еще порядочно неопубликованных рукописей. Надо же было их куда-нибудь пристроить, чтобы и они повидали свет, а не скучали в темноте ящиков моего стола. Но предстояла не менее трудная работа по композиционному построению предполагаемой книжки, то есть нужно было раскидать по сходной тематике да еще придумать бросающиеся в глаза названия как самой книжки, так и отдельных ее частей. В результате многомесячных раздумий появилось то, что вы сейчас видите на обложке: «Странствия  по жизни и окрестностям литературы». Где-то вычитал, что «Название книги или статьи – это отдельное литературное произведение. Оригинальные названия надо собирать и хранить. Даже не мудрая, а просто броская фраза имеет ценность сама по себе». Действительно, заглавие – это в какой-то степени пропуск, предъявляемый будущему читателю, прежде чем он ее полистает и, может быть, приобретет. А теперь придется объясниться по поводу уж очень странного и даже в некоторой степени парадоксального названия книги.

Известно, что странствия - это путешествия по дальним странам, как бы скитания с неясными целями. В переносном же смысле странствия бывают: по магазинам, по библиотечным каталогам, по коридорам власти и даже по душе. «Странствия по жизни» - это цепочка запомнившихся эпизодов собственной жизни, преобразованных в очерки. Они часто являются и плодом вымысла. Их не следует считать, даже в малой степени, правдивыми воспоминаниями о раннем детстве и приключениях в школьном, юношеском и в дальнейшем взрослом возрасте, для читателя малоинтересными.

Что касается «Окрестностей литературы», то сюжеты представленных во второй части книги очерков, навеяны известными литературными произведениями и завязаны на хорошо всем знакомых авторах. А сама идея переосмысливания и даже «осовременивания» давних литературных произведений представляется автору интересной и вполне жизнеспособной. Тому масса примеров в литературе.

Вот, кажется, почти все, что полагается сказать в качестве предисловия: краткая «писательская» автобиография автора, на седьмом десятке лет решившего «снискать лавры молодого сочинителя», а также короткое толкование необычного названия книги. А насчет Шекспира, которого, я совершенно уверен, читатель не дождется, можно сказать только одно: доморощенный автор, не обладая в полной мере профессиональными качествами литератора, тем не менее, надеется на  известный интерес читателя, прощающего ему отдельные малозначащие недостатки его книги. И, самое главное, теплится надежда, что читатель без особого труда распознает в написанном ироничное отношение автора к самому себе и к своим опусам.

 






<< Назад | Прочтено: 329 | Автор: Равкин В. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы