Memories

Евгений Сапегин

ВЕРБЛЮДЫ, ПТИЦЫ И… КРОКОДИЛ

Дромедар - одногорбый верблюд

Отец, заядлый рыбак, вывозил иногда нас в горы, на природу. Вот и сегодня мы с братом Лёней и его другом Олегом удостоены были чести быть приглашенными на рыбалку в горы. После традиционной ухи попили душистого чая и, сидя на травке у звенящего ручья, болтали всякую всячину и смеялись.

– Владимир Николаевич, Вы всё время молчите, неужели у Вас не было никаких интересных случаев на рыбалке? – спросил Олег.

– Ну почему же... конечно, были… – отец помолчал немножко, докурил сигарету, отбросил окурок, который, описав дугу, с «пшиком» упал в ручей.

– Мы с Василием ради рыбалки где только не были… В Ашхабаде-то порыбачить особенно и негде было – водоёмов-то поблизости не было. Поэтому мы подгоняли свои отпуска на одно время – обычно на сентябрь-октябрь. Ездили на поезде куда-нибудь в глубинку, где была вода – в Мары, Байрам-Али… Это потом мы познакомились с Курбаном, чьё гостеприимство много лет позволяло ежегодно приезжать на Султан-яб, где нам выделялось жильё и где была великолепная рыбалка.

А тогда мы много ходили, искали рыбные места. Я-то ладно, а вот Васе – на костылях – приходилось туговато… Но рыбалка – такое дело, ведь не зря говорят: «Охота пуще неволи», а рыбалка ведь – та же охота! Как-то заплутались в барханах, а вожделенного канала и не видать. Пришлось нам заночевать в первом попавшемся на пути становище. Пара хибар-мазанок саманных, колодец, да стадо верблюдов-меланхоликов, неспешно пережёвывающих сухую колючку. Всегда удивлялся – как они умудряются есть такую малопривлекательную пищу – ведь губы-то у них не железные!

Какая удача, что мы набрели на это становище! А ведь мы здорово лоханулись, говоря современным языком, отклонившись так далеко от намеченного пути без достаточного запаса воды! Кроме трёх десятков дромедаров в становище обитали старик-пастух с женой, да пара-другая баранов. Ну и, конечно, ишак – как же без транспорта! Старик, конечно, нам показал, в какую сторону нам идти к каналу. Не так уж и далеко, но не мог же он отпустить нас, таких редких гостей, без пищи, чая и разговоров!.. Правда, разговор-то был не очень оживлённым по причине языковых препонов, тем не менее нам удалось худо-бедно побеседовать. Прежде всего, мы дали понять, что нас мучает жажда. Аман-ага замахал руками и сказал:

– Само собой – сейчас чай будем пить.

Что ж, чай – тоже здорово. Пока мы возлежали на кошме и выгружали из рюкзаков свои немудрящие харчишки к чаю, пожилая жена Аман-аги разожгла костёр, принесла десяток закопчённых жестяных или медных сосудов, наполнила их водой и поставила в огонь. Жестяная тунча – это непременный атрибут любого кочевника, пастуха, охотника: конический, лёгкий, сужающийся кверху сосуд с ручкой. В поставленной прямо в костёр тунче вода закипает почти моментально.

Мы рассказали о своих поисках рыбных мест, о том, что мы заблудились. Аман-ага интеллигентно посмеялся над нашими дилетантскими поисками канала, который, оказывается, был совсем рядом, нужно было только свернуть направо. В это время мы услышали совсем не интеллигентский звук – это женщина у костра, дитя природы, заткнув одну ноздрю пальцем, с громким «хмыком» освободила другую. Вздрогнув от неожиданности, мы с Василием успели заметить, что содержимое ноздри попало в крайнюю тунчу. Наша беседа продолжалась, только с этого момента мы уже глаз не сводили от этой тунчи. Конечно, с точки зрения этикета это было не совсем правильно – беседовать нужно, глядя глаза в глаза! Но что же делать, мы очень хотели пить... Беда в том, что все эти тунчи были одинаковые, к тому же дальнейшие действия женщины очень напоминали «работу» опытного вокзального напёрсточника – она стала быстро передвигать сосуды с места на место, и… мы моментально потеряли «нашу» тунчу из вида. Больше всего нам хотелось сразу собраться и уйти, пока вода не закипела, но… этикет – есть этикет, и мы пили этот чай! Вечерние сумерки быстро сгущались, но пока ещё тьма совсем не опустилась на землю, мы тщательно осматривали содержимое каждой пиалушки с чаем, который нам щедро подливали…

Для ночлега нам предоставили ту же кошму, на которой было чаепитие. Гостеприимные хозяева отправились к себе в домик. Уставший Василий тут же захрапел, а я ещё долго лежал без сна, глядя на небо, усыпанное звёздами – в городе никогда не увидишь такого звёздного великолепия. И только я стал засыпать, огромное количество выпитой жидкости стало напоминать о себе и настойчиво позвало прогуляться. Так как никаких признаков отхожего места я не обнаружил, то отправился за ближайший бархан, где находилось верблюжье стадо. При моём приближении дромедары (одногорбые верблюды) с любопытством повернули морды, я зашёл за кустик, чтобы их не смущать, и вскоре с наслаждением «открыл шлюзы». Через несколько секунд с изумлением услышал, что, несмотря на то, что я полностью э… опорожнился, журчание не прекратилось, напротив – оно стало усиливаться. Что за чудеса! Недоверчиво я посмотрел вниз, но журчание слышалось где-то за моей спиной. Я оглянулся – всё стадо вдруг решило последовать моему примеру. Это был какой-то водопад! Тут я понял, что значит – стадный инстинкт!..

Мы, молодёжь, с удовольствием посмеялись, сидя на травке на берегу горного ручья, где днём рыбачили, а сейчас пили чай и слушали рассказы бывалого рыбака о путешествиях и приключениях в неведомых краях с реками и каналами.

– Пап, ну ещё чего-нибудь расскажи нам о своих охотах и рыбалке.

– Ну что же вам ещё рассказать... – Владимир Николаевич задумался, неспешно вставил в мундштук новую сигарету, закурил, пустил струю дыма в сторону.

– Я тогда ещё охотился в сезон. Знакомый келятинский охотник Сашка Швыдченко присылал коротенькое письмо, мол, летит туртушка, приезжайте. Транспорта у меня ещё никакого не было, ездил я к нему на поезде. Туртушка – это белобрюхий рябок, иногда так же называют саджу. Ну, туркмены называют их бульдурук, обычно они летят вместе в одно время, иногда с ними летят и чернобрюхие рябки – тураль, и это всё называется местными охотниками бульдурук. Тогда было очень много этих птиц, пролетали они примерно с 15 октября до 15 ноября. Летели шеренгами – иногда огромными, казалось, во всю ширь неба, одна шеренга за другой, и так с утра до вечера.

Туртушка

Для охотников, конечно, это был праздник. Даже я, не очень хороший стрелок, всегда возвращался с охоты с богатыми трофеями. Мне нравилось ещё охотиться на стрепета – это степная птица, очень похожая на уменьшенную дрофу. Иногда удавалось подстрелить и настоящую дрофу, но это был очень редкий трофей. Конечно, такое изобилие дичи было в 40-е, 50-е годы. Сейчас все эти виды уже в Красной Книге. Я перестал охотиться в середине 50-х и полностью перешёл на рыбалку.

– Почему?

– Чёрт знает, почему… Слишком уж охота стала похожа на бойню. Пройдёт немного времени, и дичи совсем на Земле не останется. Сашка рассказывал, что какой-то житель Келята в 30-е годы на водопое из старинного кремневого ружья на сошках, заряжавшегося с дула, одним выстрелом убил 87 туртушек. Это официальный рекорд… Такими темпами, конечно, скоро Земля осиротеет. Ну куда столько трофеев? Что, совсем жрать нечего, что ли? А ведь полно таких ненасытных охотников, и их становится всё больше. Сашка рассказывал, что один известный охотник, Даскевич – хороший стрелок, но жадный, – всегда больше всех на большом озере стрелял уток. Из засидки в камышах на берегу. После утренней охоты уцелевшие утки все собирались в середине озера – вне дальнобойности ружей. Жаба его душила, а не достать! Тогда он придумал такую штуку. Достал старую большую железную бочку, вырезал одну боковину. Договорился с какими-то работягами, эту бочку довезли до середины озера и поставили её на затопленный островок. Для устойчивости на дно бочки поставили бетонный блок. Бочка там стояла вертикально, как кастрюля, верхний край выступал выше уровня воды сантиметров тридцать – сорок. Утки быстро к ней привыкли и не обращали на неё внимания. Когда он приезжал на охоту, его на этой моторке отвозили на середину озера, он залезал в эту бочку, оттуда и стрелял. Потом его после обеда забирали, подбирали убитых уток и отвозили на берег. Но однажды залез он в бочку, лодка уплыла, а он почувствовал: в брюхе что-то неладно… Ему бы в кусты сбегать, а лодка когда ещё приплывёт! В воду прыгнуть – холодно, и так в ватных штанах сидит – зубы стучат. Что делать?! Как на грех – мотор у лодки сломался. А понос-то, что тёща – всегда не вовремя приходит…

Короче, забрали его на вёсельной лодке только к вечеру, можете себе представить, в каком виде! Больше он к этой бочке не приближался. Думаю, и не только он…

Следующей весной Сашка приезжал в Ашхабад, жил у меня, мы с ним много вспоминали о наших охотах. Я, видимо, очень красочно описывал наши с Василием рыбалки в Султан-ябе, он загорелся:

– Владимир Николаевич, возьмите меня с собой! Я возьму отпуск в сентябре, а к перелёту туртушки вернёмся и поедем ко мне на охоту.

– Конечно, поезжай с нами к Курбану, но на охоту я больше не буду ездить. Я и ружьё своё уже Женьке подарил…

В общем, в сентябре мы поехали втроём на Султан-яб. Как мог, я его обучил рыбацким азам, но, видно, это ему быстро надоело. Долго усидеть на одном месте он не мог, смотреть на поплавок ему было скучно, с тоской он только смотрел на пролетающих уток. Если попадалась крупная рыба, он забывал все мои наставления и тащил удочку напролом. В результате – постоянно прибегал ко мне:

– Гнилую какую-то леску Вы мне, Владимир Николаевич, поставили – всё время рвётся!

Мне надоело ему привязывать крючки, я переоснастил удочку самой толстой леской. Конечно, крупная и хитрая рыба за версту видела эту «верёвку» и к наживке не подходила.

Наконец он оставил свою удочку, подсел ко мне и закурил. На рыбалке (как и на охоте) у нас было незыблемое правило: сидеть по возможности тихо, без лишних движений, и если говорить, то шёпотом. Василий сидел в лодке у противоположного, заросшего камышом берега. Было хорошо видно его сгорбленную фигуру и сосредоточенную физиономию с цигаркой в уголке рта.

Вдруг на высоком берегу появилась молодая женщина – красивая, черноволосая, на груди – монисто. На голове – белый платок. Яркая многослойная широкая юбка завершает её необычный облик. У Сашки сигарета выпала изо рта:

– Тю! Цыганка! Владимир Николаевич, откуда здесь цыганка!?

– Какая цыганка, это белуджанка – у них тут недалеко колхоз. И вообще тут много белуджей.

Тем временем белуджанка увидела Василия с удочкой:

– Эй, балыкчи, балык бар? (Эй, рыбак, рыба есть?) – Громко крикнула женщина. Вася не шелохнулся.

– Риба бар? – ещё громче прокричала она. Василий опять промолчал, только башкой покачал – как же, ведь всю рыбу отпугнёт! Белуджанка остановилась и изо всех сил заорала:

– Балык бар? – Вася что-то проорал ей в ответ по-туркменски, после чего та подхватила свои юбки и убежала. Мы угорали с Сашкой. Василий, чего-то бормоча, сердито смотал свою удочку и поплыл к нам. Я его потом спросил:

– Вась, а что же ты сразу ей не ответил?

– Да я… всё вспоминал туркменские ругательства, сразу-то и не вспомнишь…

Мы расхохотались, уж больно обиженный вид был у него.

– Ладно, греби к стану, пора уху варить…

На следующий день мы пошли вверх по течению. Сашка долго что-то там расчищал в камышах, место готовил поудобнее – видать, вместо рыбалки решил вздремнуть. Я прошёл немножко дальше, нашёл удобное местечко, закинул удочку, закурил. И только мой неподвижный поплавок начал проявлять первые признаки жизни, я услышал торопливый топот сапог. Сашка бежит. Глаза горят, на лице – ужас:

– Владимир Николаевич! Крокодил! Там крокодил! На меня хотел напасть!

– Какой крокодил, дурила! Приснился, что ли? Откуда тут крокодил?!

– Ей богу, крокодил! От того берега плыл, и прямо – ко мне!

– Ну, пойдём, посмотрим на твоего крокодила.

– Не… я не пойду, боюсь я крокодилов. Владимир Николаевич, я сзади пойду… жить хочу…

– Ну и где твой крокодил?

– Вон он плывёт! – Сашка отбежал подальше, видно, что он готов был бежать дальше. – Зубищи-то все в крови…

Я расхохотался:

– Дурья башка… ха-ха… это же нутрия! Водяная крыса. Да тут их много, забыл тебе про них рассказать. Питается корешками…

– Ага, корешками! А зубы почему все в крови?

– Да у них резцы оранжевые! Особенность у них такая! Эх, охотник! Книжки надо читать, а не только газеты в туалете…

Нутрия

Быстро пролетают дни отпуска. Хороша была рыбалка на Султан-ябе… – Владимир Николаевич выбил окурок из мундштука, продул его, поднялся:

– Ну, молодёжь, солнце садится, пора и нам отправляться домой. Худо-бедно порыбачили, чаю напились, побеседовали, посидели на травке, получили заряд энергии от природы, пора и в путь! С Богом!

Ашхабад, декабрь, 2018.

На стр. автора

<< Zurück | Gelesen: 166 | Autor: Сапегин Е. |

Hat mir gefallen?

Bewertet: 0)

Kommentare (0)

Die Administration der Seite partner-inform.de übernimmt keine Verantwortung für die verwendete Video- und Bildmateriale im Bereich Blogs, soweit diese Blogs von privaten Nutzern erstellt und publiziert werden.
Die Nutzerinnen und Nutzer sind für die von ihnen publizierten Beiträge selbst verantwortlich

Es können nur registrierte Benutzer des Portals einen Kommentar hinterlassen.
Zur Anmeldung >>