В  наш век изобилия информации... немногие имеют желание слушать  рассказы стариков о давних временах, даже родные внуки и внучки.   Тем не менее, хотелось бы записать личные воспоминания о годах детства и молодости.

Много раз в моей жизни мне доводилось соприкасаться с ложью - пороком, который связан с нарушением одной из десяти заповедей. Остановлюсь лишь на двух эпизодах, глубоко запавших в мою душу и в мою память, как человека, пережившего Великую Отечественную войну в раннем мальчишеском возрасте.

... выдающийся немецкий афорист 18-века Георг Лихтенберг, склонный часто к едкой иронии, высказался ... в пользу сочинительства: «Если человек пишет, то пишет ли он хорошо или плохо – видно сразу. Но если человек ничего не пишет и сидит смирно, то делает ли он это благодаря уму или по невежеству – вот этого не в состоянии распознать ни один смертный»...

Конечно, я не помню, что было в первые дни моей жизни, но вот пятый запечатлелся довольно неплохо. В этот день меня забрали ... из того самого дома, откуда все мы – кто раньше, кто позже – вышли в жизнь.

   И тут отец говорит мне буквально следующее:

- Вот ты говоришь, что считать научился, сейчас и проверим.

- А что считать-то? – спрашиваю.

- Не что, а кого! Считай военных, которых увидишь по дороге, так и к

   бабушке быстрее доедем

Сказать, что меня пригласил к себе сам маршал, было бы некоторым преувеличением, пожалуй, откровенным враньем. Но то, что я побывал у него на квартире и даже немного пообщался, - это точно. Дело давнее – уж шестьдесят лет прошло с тех пор, но запомнил я это неординарное событие довольно хорошо.

Она позвонила по нашему телефону, а затем начала снимать показания с моего напарника. Такого вранья я не слышал давно. Все им было выдумано. От волнения он забыл даже свою новую фамилию, когда милиционерша переспросила его. В общем, он остался в милиции до выяснения личности.

Не проснуться было невозможно, но некоторые, с крепкими нервами, не шевелились. Для таких требовалось вмешательство нашего вожатого Леши, высокорослого студента-заочника педвуза, недавно отслужившего срочную в пехоте.

                  -

Ты, я вижу, старыми книжками интересуешься? – Голос принадлежал нашему завхозу. – Значит библиофилом будешь.

.

А что, если взять интервью у самого себя? Да, но если буду беседовать с самим собой, читатель может заподозрить что-то неладное в моем психическом состоянии. Но эта идея так втемяшилась в мою седую голову, что я никак не мог ее оттуда выбить.