В войну мы с мамой были в эвакуации в Киргизии в колхозе «Красный пахарь». Отец был на фронте. Мама весь день была на работе, и я оставалась дома одна.

Я была маленьким, круглым, как шарик, ребенком с белокурыми кудряшками, и киргизы называли меня «алтын кыз» - «золотая девочка». Весь день я, как колобок, катилась по кишлаку, и не было почти ни одного домика, в котором женщины не зазывали бы меня к себе. Без лепешки или чего-нибудь другого вкусного я от них не выходила.

Я не просила поесть: мама получала зарплату продуктами. Для меня бродяжничество было увлекательным приключением.

Летом 1944 года – мне было три годика – на картофельных полях колхоза появились тучи колорадских жуков. Правление отправило всех, кто не был занят на других работах, собирать их. Послали и детишек. Вручили нам жестяные консервные банки, показали, каких жучков отбирать, и мы отправились в поле.

Я была вместе со всеми. Это было интересно, и я была горда, что могу чем-то помочь, как большая. А самое главное – все детишки, которые там работали, получали награду.

Каждый вечер на площади перед правлением колхоза мы сдавали свои баночки председателю, и он клал нам в ладошки конфеты. До сих пор помню их восхитительный вкус. Это были засахаренные квадратики с фруктовой начинкой. Их называли – «подушечки». Каждый, кто был тогда ребенком, помнит их (других у нас не было).

Таким был мой первый заработок. Горжусь, что мой трудовой стаж начался в три года.

 

Лучия Авербух

 

 

 

Август, 1942 год. Жара. Маленькая железнодорожная станция Кинель. Беременная  женщина с девочкой лет восьми сдала багаж в камеру хранения. Надо устраиваться на ночлег, утром поезд в Узбекистан, к родным, там будет легче – свои, тепло, фрукты.  Эвакуация занесла ее в Бугульму, куда вывезли семьи железнодорожников. Муж до последних дней оставался в Одессе, участвовал в эвакуации всего того, что скопилось на железной дороге. Потом он приехал в кратковременный отпуск. С тех пор никаких вестей. А память осталась! Вот только бы доехать, только бы это не случилось в пути. В комнату матери и ребенка поместили девочку - мест хватало только для детей. Беременную пожалели и разрешили спать возле дочки на  полу. Лето, тепло, спасибо и на том! Ночью женщина поняла, что началось. Старалась терпеть – может, просто неудобно лежит? Встала, вышла. Жара спала, стало легче дышать, но периодически боль напоминала о себе. На всякий случай спросила у дежурного по станции, где больница? Он указал на санитарный вагон, в котором можно было  получить первую несложную помощь. Глядя на ее живот, дежурный сказал: «А тебе надо через поле, вон в сторону поселка, там больница. Иди, может, успеешь». Поняла - идти надо, боль усилилась, стала чаще. Она шла, изредка оглашая степь криком, который уже не могла сдержать. Вокруг темень, иногда в небе вспыхивали зарницы и можно было увидеть огоньки поселка. Вдруг почувствовала - что-то течет по ногам - отходили воды! Значит, надо идти быстрее. Уже почти  в беспамятстве добрела до первых домов, кто-то увидел, довел до больницы, сама уже ничего не соображала. Помнит одно - прежде чем легла на стол, под голову положила сумку - там  хлебные карточки, деньги, билеты.  Очнулась, когда ей показали что-то пищащее в серой пеленке. «Мамаша, радуйтесь - сын родился!» В другое время она бы радовалась! У всех сестер и братьев в семье были одни девчонки, а так хотели мальчика! И тогда она заплакала совсем нерадостными слезами. От мужа нет вестей, нет дома, война, а главное на вокзале осталась девочка, одна! Эта мысль заставила забыть обо всех страхах пережитых ночью. «Умоляю, на станции осталась дочка, найдите ее, приведите сюда!» - А дальше помню всё до мельчайших подробностей,  я - та самая девочка. Проснулась утром, вокруг стоят женщины и смотрят на меня так жалостливо. «Видно, оставила девчонку».

 

«Нет, - закричала я,- меня мама не оставит, она сейчас придет и мы поедем дальше к тете». Главное не вставать с кровати, сейчас она придет. Но пришел начальник станции. Видимо, из первых инвалидов войны, он был без ноги и с одним костылем. Молодой, улыбался, и я почувствовала, что он не даст меня в обиду. «Cейчас звонили из больницы, женщина там ночью мальчика родила. За девочкой надо присмотреть, пока мать не придет, будет здесь жить, еду будут давать с молочной кухни». Он велел покормить меня, помыть и отвести повидать маму. Кровать моя стояла у стенки, ее тут же отгородили простынями, на тумбочке  появились тарелка, ложка, кружка. Потом меня повела к маме молоденькая девушка, работавшая на вокзале, кем я уже не помню. Здание роддома или больницы было двухэтажное. Мама стояла у окна второго этажа и почему-то плакала и одновременно улыбалась. Мне очень хотелось узнать, как мальчик, какой он, как мы его назовем, но это вновь вызвало у мамы слезы. Она завернула в платочек деньги, бросила их девушке. Попросила что-нибудь мне купить, ей сказали, что тут рядом базар. На  базаре у меня глаза  разбежались! Чего тут только не было:  куры, гуси, берестяные ведерки с медом, масло желтое-желтое! Купили мы маленькое ведерко меда и небольшой кусок масла, который нам завернули в капустный  лист. И я решила, что это надо отнести маме и маленькому, меня же кормят на станции. Через несколько дней мама пришла из больницы. Она была совсем не похожа на себя. Очень худая,  платье  на ней стало длинным. За ней шла, наверное, санитарка и несла на подушке что-то запеленатое, похожее на куклу с красным личиком. Все смотрели на нас и почему-то совсем не радовались, а некоторые даже плакали. А я была счастлива - мама со мной и еще братик! «Давай назовем его Валерий Чкалов»,- приставала я к маме. Тот же начальник станции усадил нас в поезд. Принесли наши вещи, даже на дорогу собрали  какие-то продукты. Помню многодневное, утомительное путешествие в теплушке, много народу - старики, женщины, дети. На остановках мама убегала  стирать немногочисленные пеленки. А так как  сушить было негде, она оборачивала себя мокрой пеленкой под платьем на голое тело и так сушила их. Потом это сказалось на ее здоровье, но это было потом. Малыш рос, а я была его няней (пока мама работала), не ходила в школу два года. Впрочем, это уже другая история.

 

В августе моему брату исполнится  63 года, зовут его Валерий.

 

 

Памяти моих родителей