Неизвестный Моцарт

Анатолий Сигалов (Ульм)

Противоречивые мнения и свидетельства,
мифы и легенды окружают имя этого гениального
композитора…

Один из двух

Музыканты знают, как трудно исполнять произведения великого Вольфганга Амадея Моцарта, и не потому что они сложны, они — слишком совершенны! И утверждают, что идеальным исполнителем симфонических шедевров Моцарта может быть лишь «оркестр из ангелов во главе со Святым Петром у пюпитра».

В конце прошлого века в художественной культуре прочно обосновались два гения, о которых модно было снимать кино, ставить спектакли, писать книги и импровизировать по поводу истории их жизней.


Первый, конечно, Вильям Шекспир. С ним всё просто: главный вопрос его творений — «быть или не быть» — вплотную касался личности самого поэта и драматурга. Был он или всё-таки не был? А если был, то какой — ведь не сохранилось ни подлинных портретов, ни рукописей, ни воспоминаний современников так; сплошные домыслы с любимыми британцами «скелетами в шкафу». Есть его дом, его могила, но кто похоронен в Стратфорде-он-Эйвоне… Словом, не биография, а миф, который так и просится под резвое перо для сотворения очередного шедевра.

Второй — Вольфганг Амадей Моцарт. Немец или австриец, но этим всё сказано. Жизнь его, как бухгалтерский отчет, задокументирована до малейших деталей. Сохранились сотни писем к нему и от него, записи его дневников, анекдотов, воспоминаний. Надо сказать, остроумнейший был человек. На его рукописи смотреть одно удовольствие: они написаны сразу набело, без исправлений (музей в Зальцбурге). Разве что клякса слетит с пера или перо зацепится за бумагу, так как явно спешил в погоне за летящей мыслью…

Кто первым сказал «отравили»?

Три прекрасных города Европы: Зальцбург, Вена и Прага больше других бьются за право владеть именем Моцарта. Здесь родился, сюда ходил, тут сидел, там играл, а вон там просто пил кофе, — всё отмечено мемориальными досками и «отполировано» глазами туристов. Где похоронен? В Вене, как пишут, — в этом «мемориальном комплексе» великих композиторов.

Но на знаменитое кладбище в Гринцинге (северная часть города), где похоронены Бетховен, Шуберт, Брамс, Штраус, Малер и другие корифеи музыки, идти не спешите — памятника Моцарту среди них нет. И никто на самом деле не знает, где его могила. Вот вам еще простор для экстремального творчества, вымыслов и фантазий. Другого плана, чем про Шекспира, но тоже с «гремучей» легендой — завидовали, ненавидели, отравили! Или?

Отсчет загадочных домыслов о бурной жизни и смерти Моцарта, как впрочем и о Шекспире, надо вести от романтиков ХIХ века. Это они, фантазеры-писатели, многое перемудрили в биографии великого композитора и окружили его образ несколькими устойчивыми мифами.

Например, миф об отравлении. Александр Сергеевич Пушкин потрудился на славу над созданием вымысла об отравлении Моцарта. В своем «Моцарте и Сальери» он утверждает, что беспечная жизнь великого творца, не похожая на жизнь остальных, вызывает коварный заговор завистников. Иначе как понять историю с недописанным «Реквиемом», а потом странную болезнь и внезапную смерть.

Никто из священников не пожелал принять посмертную исповедь Моцарта. Дальше композитора отпевают наспех, но не в соборе, а в часовне, скорее везут на кладбище и закапывают в одной из общих могил для бродяг. Опять же, жены на похоронах не было, желающих попрощаться с гением «разметала буря», а в Вене гуляли слухи о виновнике отравления — Сальери… Конечно, материала больше, чем достаточно для хорошей трагедии! Пушкин ее и создал, словно предугадывая свой конец (он проживет дольше Моцарта всего на два года).

Но заговоры вокруг великих людей никогда не были новостью. В те же времена любому творцу, не «обремененному» титулом, состоянием и жаждавшему свободы от покровителей, принимавших гениев за дворовую прислугу, приходилось в жизни непросто.

Так и у Моцарта было: сказались на здоровье напряженный труд, концерты, безденежье. Он стал серьезно болеть и, что доказано, сам запустил в свет какую-то «теорию заговора». Ему казалось, что его травят медленно действующим ядом. А тут еще заказали «Реквием». Заказ он принял без восторга и сочинял его нехотя, параллельно с более важными для него произведениями. Так и не закончил. Смерть Моцарта была ужасной: отказали почки, и это были тяжкие мучения.

Поползли слухи о Сальери, о Констанце, о его учениках. Больше всего мучился от этих слухов Сальери, который много лет спустя умер в сумасшедшем доме, терзаемый обвинениями в убийстве Моцарта.

Хорошей ли женой была Констанца?

Еще один миф — чудовище-жена! От проклятых слухов репутация Констанцы — жены композитора пострадала тяжело и надолго. Легенды о ней, перемешавшись с реальностью, достигли размеров грандиозной клеветы и распространялись в свете долгие десятилетия. Ее реабилитация произошла совсем недавно.

Когда они поженились, Вольфгангу было 26 лет, а Констанце — 18. Через год она родила первого ребенка. И потом за девять лет совместной жизни — еще пятерых, из которых выжили только два мальчика.

Она сильно болела, и Моцарт оплачивал ее лечение на курортах. Она не была на похоронах потому, что болела, впервые пришла к месту условного захоронения Моцарта через семнадцать лет (!). А что она получила в наследство, кроме огромных долгов и крошек-сыновей, которых еще предстояло вырастить?

Тем временем сложилось мнение, что Констанца была расточительной и беспечной женщиной. Но многочисленные документы, напротив, сообщают, что она была очень рассудительной и самоотверженно защищала творчество своего мужа. Констанца была прекрасной матерью их двоих детей, а Вольфганга Амадея, склонного к авантюрам и излишествам, всегда пыталась оградить от легкомысленных поступков.

Но одиночество и скука не соответствовали характеру Моцарта — он всегда был в кругу людей. В их доме постоянно толпились веселые гости, и Моцарт дурачился до упаду. Но когда все расходились, он садился, ставил перед собой бокал вина, и руки сами записывали его восхитительную музыку, которая, видимо, звучала в его голове всегда.

Мир Моцарта был по другую сторону бытовых проблем, и он был слишком беспечен, чтобы серьезно думать о семейном благополучии. Иногда он очень старался, но его представлениям о легкости бытия жизнь явно не соответствовала.

Между тем бедственное положение семьи ухудшалось с каждым днем, но последние четыре безрадостных и мрачных года станут временем создания самых прекрасных, самых светлых и радостных произведений. Нет, он был счастлив! Разве несчастный человек мог написать такую гениальную музыку, как «Маленькая ночная серенада», любимейшую миром 40-ю симфонию, оперы «Дон Жуан» и «Волшебная флейта»?

Вообще-то, жизнь гения малопонятна для обывателя. Интересна она тогда, когда обрастает тайнами, мифами, делающими его образ чуть ли не демоническим. Но вдруг миф развенчан — никто не убит, не отравлен, не утонул в разврате… Перед нами простая история почти обыкновенного человека, какое разочарование!

Клевета и интриги рождаются вокруг человека, потому что он не такой, как все. Но именно всем нам гений оставляет свои творения и, как в истории Моцарта, мифы рассеиваются, плохое забывается. И только музыка гения остается навсегда.

Но вот миф иной и, пожалуй, правдивый. Однажды на очередной вечеринке Моцарт предложил своему другу Гайдну пари на полдюжины шампанского, что тот не сыграет тут же сочиненный Моцартом этюд. Найдя тему легкой, Гайдн согласился. Но вдруг, уже играя, Гайдн воскликнул: «Как же могу я это сыграть! Обе мои руки заняты пассажами в разных концах фортепиано, между тем, одновременно нужно брать ноты в средней клавиатуре, — это невозможно!» «Позволь,- сказал Моцарт, — я сыграю». Дойдя до, казалось бы, технически невозможного места, он нагнулся и прижал… носом нужные клавиши! Гайдн был курносым, Моцарт — длинноносым. Моцарт выиграл шампанское. Присутствующие рыдали от хохота и кричали: «Браво, Моцарт!».