В мае 2003 года я закончила  курсы и начала искать работу. Я посылала одно резюме за другим  и  получала отказы, пересыпанные,  как клубника сахаром, добрыми пожеланиями. А зачастую не получала вообще ничего. Когда количество  полученных и неполученных отказов перевалило за пятьдесят, решила я попытать  счастья по-другому и направилась в Sozialamt. Господи, как я их уговаривала: "Вы же направляете людей на социальные работы, ну пошлите меня по специальности."

Cоциальный работник был мил и вежлив. Он не послал меня к черту, не отправил мыть посуду, a  предложил работу  в женском центре. Что это такое, я не знала, долго не раздумывала и согласилась.

Под моим попечением было десять старушек: часть в своих квартирах, кто-то в домах престарелых. И хоть с тех пор прошло много лет, я помню почти всех.

Помню Frau S. С ней мы гуляли три часа по пятницам, обязательно заходя в кафе, где она угощала меня капуччино, который я терпеть не могу, но приходилось пить. Мой осторожный было отказ поверг восьмидесятитрехлетнюю старушку в такой гнев, что я с тех пор хлебала ненавистное пойло безропотно. Она при этом счастливо улыбалась, приговаривая: "Ну, видите, как вкусно!"

Помню девяностотрехлетнюю Frau F. С ней, в маленьком частном доме престарелых, я ежедневно общалась по часу. Вернее, выслушивала ее жалобы на персонал. Ее сноха, вдова единственного сына, рассказывала, какой тяжелой была жизнь ее свекрови, до войны жившей в Судетах. Она говорила: "Не обижайтесь, если что не так. Она была доброй. А сейчас...сами видите." Я видела и не обижалась. Ни я, ни персонал...Я никогда не забуду скандал, который она закатила, когда ей, по ее мнению, не тем шампунем  помыли голову. Сестре, виновной в преступлении, и мне, присутствовавшей при этом, еле удалось ее успокоить...

Среди моих подопечных была и Frau H. Было ей хорошо за восемьдесят. Жила она одна, сама себя обслуживала, готовила себе еду, балуя себя часто жареными свиными ножками с кислой капустой и горохом. Пыталась и меня накормить этими деликатесами, вообще, очень меня жалела. Рассказывала: "Я сама была беженкой, муж на фронте погиб, с тремя детьми от русских убегала, знаю, как это ужасно!"  Пыталась иногда дать мне пять евро: " Купите сыну конфет. Вот когда я с сыновьями..." Я объясняла терпеливо, что сын у меня взрослый, сам работает, да и я получаю зарплату.

"Я была беженкой, знаю, каково это." Что с ней сделаешь, возраст...

Впрочем, намерения у нее были самые добрые. Теплота, с которой она ко мне относилась, компенсировала главный ее пунктик: примерно раз в месяц она просила помыть мусорные контейнеры около дома. Действо происходило примерно так. Frau H. вручала мне ведерко с горячей водой, перчатки, чистую тряпочку, я шла на улицу, минут десять возила тряпкой по абсолютно чистым контейнерам, ловя удивленные взгляды прохожих. Первых пару раз я боялась, что кто-то из знакомых пройдет мимо, а потом привыкла. Даже интересно было - многое мне в жизни довелось делать, вот теперь и мусорные баки в моей рабочей биографии появились...

Однажды она задала мне совершенно неожиданный вопрос:" Извините, могу я спросить, Вы еврейка?"

Я кивнула, чувствуя неприятный холодок в спине.

"Знаете, очень давно, еще до войны, у меня была соседка, она угощала меня какой-то необыкновенной рыбой, не помню, как называется, так вкусно...я подумала, может Вы знаете?" С морщинистого лица смотрели детские глаза...

Через несколько дней я принесла большой кусок фаршированной рыбы. Frau H. рыбу мою одобрила. Обняла меня, поцеловала, сказала мечтательно:" Вкус моей молодости. Расскажите как, я тоже это приготовлю. Я рассказала, даже записала. Не знаю, готовила ли она рыбу по моему рецепту, честно говоря, сомневаюсь.

С тех пор минуло много лет. Я иногда вспоминаю детские глаза на старческом лице, слегка дрожащий голос: " Я знаю, как вам трудно, я тоже была беженкой..."

dlt_comment?

dlt_comment_hinweis