RC

Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Ирене Крекер


НЕСОСТОЯВШИЕСЯ СУДЬБЫ

(Из записок практикующей медсестры)



Всё началось с депрессии

Погода великолепная. Начало осени, а в воздухе ещё не чувствуется её присутствие ни в цвете листвы, ни в шорохе листьев. Сегодня воскресенье. Природа позвала, и я, поддавшись её волнительному призыву, набравшись решительности, предложила самому беспокойному пациенту совершить прогулку в парк. Он, к моему удивлению, сразу согласился и со словами «Ну, так пошли!», с трудом пересев из кресла в коляску, на которой ещё остались средства фиксирования, отправился своим ходом к лифту.


Через несколько минут мы с ним уже были на улице, и оба наслаждались чистым пьянящим свежестью воздухом и великолепием природы. Мужчина развёл руками и, с трудом шевеля губами, заулыбался, блаженным видом выражая восторг от увиденного. Мне тоже дышалось легче вдали от помещений с их интерьером и запахами.

    

Мы остановились около скамейки в глубине парка под деревом, раскинувшимся во всю ширь своей листвой. Ситуация располагала к беседе, и та потекла в медленном ритме. Улыбнувшись собеседнику, я поинтересовалась его самочувствием и предложила рассказать о себе. К моему изумлению, он, ни на минуту не задумываясь, начал вспоминать свою нехитрую жизненную историю.
    

Родился в конце сороковых годов в полной семье в бывшей Германской Демократической Республике. Отец по профессии булочник, мать – работница мясной фабрики.
    

Мой герой был единственным ребёнком в семье. Родители ничего не жалели для него, мечтали, что выучится и будет для них опорой на старости лет. Он был от природы мастером на все руки: умел починить любого рода аппаратуру, электроприборы, прославился среди соседей умением всё делать своими руками.
Окончив восьмилетку, приобрёл профессию автомеханика. Всё бы было хорошо, если бы не смерть любимого отца. Он умер внезапно от остановки сердца. Юноша не смог справиться с этой трагедией. Сегодня он мне поведал, что после смерти отца началась депрессия. «Мне мир стал не мил. Целыми неделями лежал в постели, спал, просыпался, опять засыпал, проснувшись – плакал... Мне не хотелось ничего делать. Душа притаилась.  Жизнь потеряла всякий смысл».
    

Мать души в нём не чаяла. После смерти мужа, видя, что сын нуждается в помощи психиатра, обратилась за советом к домашнему врачу. Тот, недолго раздумывая, направил двадцатитрёхлетнего юношу в психиатрию. Его там о многом не спрашивали, дали на подпись определённые документы... Так он оказался добровольным пациентом в клинике, о чём, по его словам, теперь не жалеет. «Душевнобольной», – вздохнул он, с тоской заглядывая в мои глаза, и непроизвольно развёл руками.

    

Мой сегодняшний собеседник – спокойный, дружелюбный, умеющий найти контакт с любым человеком, приспособиться, понять. Правда, это происходит только в его светлые жизненные фазы.
    

Он мне объяснил, что в годы его молодости на территории страны были только две большие психиатрические клиники, и мать приняла решение переехать на юг, где и поселилась недалеко от сына, сняв квартиру и отдавшись во власть судьбы. Он постоянно навещал мать, пока она была жива.
    

Одно из отделений клиники стало для него домом. Ему нравилось находиться в обществе взрослых образованных людей, то есть медперсонала, который поначалу баловал юношу, проявляя к нему определённого рода доверие. В течение двадцати лет он помогал по хозяйству, работал по обслуживанию больных в других отделениях, в прачечной, застилал пациентам постели, трудился по уборке территории.
    

Время шло. Приступы депрессии происходили всё чаще. Сегодня я подумала, что давно не видела пациента таким, каким он был сейчас: расслабленным, мирным, уравновешенным, внутренне успокоенным. Ещё утром, лёжа в постели, он был совершенно другим. Натянув на голову одеяло, крича и защищаясь от невидимого противника, вспоминал и моё русское происхождение, и Москву с Красной площадью, и парад на ней. Извиваясь всем своим физически крепким телом, он поносил, то есть оскорблял, хаял всё подряд, что приходило на ум.

    

В таких случаях он обычно получает ещё в постели утренние медикаменты.  Система искусственного питания  позволяет эту процедуру упростить. Через определённое время пациент успокаивается. Проведя ещё около часа в постели, он, как король, прибывает в коляске в столовую, продолжая кривляться, плеваться, тем самым привлекая к себе всеобщее внимание. Сегодня его сознание откликнулось светлой стороной на моё предложение совершить прогулку в парк, и вот мы оба теперь наслаждаемся красотой неповторимого дня осени с его волнующими звуками и красками.
    

Мы сидим под ветвистым деревом. Мимо проходящие люди, работники и обитатели нашего городка для психически больных пациентов, знают мужчину и проявляют к нему особого рода внимание: жмут руку, похлопывают по плечу в знак приветствия, одалживают сигарету, напоминают свои имена, фамилии.
    

Ничего необычного во всём этом, вроде, и нет, не считая того, что вечером пациент может предстать совсем в другом свете, когда уже недостаточно будет внимания одной медсестры-сиделки. Тогда будет разбиваться о пол и стены посуда, раздаваться жуткие вопли с отгороженной шкафами части столовой, где он обычно наедине с самим собой совершает обряд питания и общения с внутренними голосами, заполняющими его с лихвой.

   

Не хочу пугать читателя подробными зарисовками поведения этого обитателя, хочу просто отметить, что в течение сорока лет происходит деградация этого в прошлом скромного чувствительного юноши. Ещё в юные годы психиатрами был установлен ему диагноз: шизофрения.
    

Что, собственно, произошло в течение этих ни много ни мало сорока с лишним лет? Почему из этого спокойного душевнобольного получился монстр, который при каждом удобном случае выкручивает руки медперсоналу, плюёт в лицо людям, обслуживающим его, употребляет непотребную лексику, в невменяемом состоянии крушит всё, что попадается ему на пути? Не впервые за последнее десятилетие я задумываюсь над этими вопросами.

     

Сегодня, после откровенного разговора с пациентом, я вдруг непроизвольно осознала страшную трагедию, произошедшую с этим человеком, глубоко любящим своих родителей и в конечном итоге расплатившимся за это своей жизнью. Я вглядываюсь в его болезненно-прищуренные глаза и думаю: «А кто же виноват, что тебя не вылечили, а покалечили, что ты жизни-то и не познал, горемычный?»
    

Сегодня он открыто поделился со мной сокровенным. В молодости ему нравилась девушка по имени Барбара. Он боялся дохнуть на неё, дотронуться, боялся словом сделать больно. Он жила в соседнем селе, в двенадцати километрах от его дома. Ему ничего не стоило каждый день добираться туда пешком, лишь бы увидеть её, услышать смех, окунуться в голубые глаза.
    

Потом умер отец, и его увезли из тех мест. Он больше  не видел девочку, девушку...  Мужчина смотрел на меня, прищурив свои уже посеревшие голубые глаза, и мне почудились слезы в них, страдание, боль души. Может, мне это только показалось, но моя душа словно перевернулась в этот миг. Мы договорились, что после обеда пойдём в кафетерий выпить там по чашечке кофе и продолжить дальше разговор на свободе.
    

К сожалению, задуманное не сбылось. После обеда мой герой был уже совсем другим, в нём не осталось ни следа от прежнего. Светлая сторона сущности пропала, растворилась, исчезла, до неё невозможно было достучаться. Он просто не понимал, чего от него добивается это существо в белом одеянии: кривлялся, кричал в лицо что-то несвязное, одним словом, бесновался...
    

Светлую сторону этого мужчины, который в душе остался юношей, удалось почувствовать мне сегодня за маской тёмного, страшного, буйного, бушующего внутреннего огня, пожирающего его душу изнутри в течение многих лет. Тайну его необъяснимой агрессии, гнева и бешенства, когда ему всё нипочём, разгульная душа извергается наружу и её невозможно ничем остановить, как невоможно остановить движение реки во время полноводья, или дождя во время ливня, или огня во время пожара, разгадать мне, наверное, уже не по силам, хотя я и на пороге её понимания.


Машина, запущенная в этой душе много лет назад, вырабатывает свой исходный продукт независимо от личных качеств и способностей живого материала, и жернова её зубцами проходят по ней, измельчая её в пепел и выбрасывая его в атмосферу...

    

Попробуй убедить меня в обратном, дорогой читатель, я буду тебе очень благодарна!
   

Жуткая драма приоткрылась мне сегодня через ужасную правду ещё одной загубленной жизни. Что-то неспокойно стало на душе...

 

Аура надежды

Когда бы я ни заходила в комнату к этой милой застенчивой женщине, добрые глаза встречают меня с порога.  Мамины глаза. Мама так же внимательно всматривалась в меня, когда я, находясь некоторое время вне дома, возвращалась к ней. Она была немногословна. Не спрашивая, находила ответ, понимая, наверное, по выражению лица, что всё идёт своим чередом.


Думаю, молитва матери спасает детей в круговерти земной жизни.

Когда мамы не стало, когда её душа ушла в это необозримое воздушное пространство, я, ещё не осознав, что произошло, вдруг страшно испугалась, что за меня теперь некому будет перед Богом слово замолвить. Я помню, как горе разрывало мне сердце, как я поделилась с дочерью своей тревогой, своим страхом, и моя рано повзрослевшая дочь сказала спокойно, с неподдельной тоской, но уверенно: «Мамы не умирают... Я всегда знаю, когда ты молишься за меня. Тогда мне легче преодолевать непреодолимое, тогда у меня всё получается, складывается. Я прошу тебя, молись за меня всегда!»

    

Сегодня я не случайно зашла в комнату к этой пациентке. У меня есть отправная точка для разговора с ней.

В апреле её навестила племянница, родственница давно умершей сестры.  Недавно она вновь  позвонила, испытывая чувство вины за то, что тётя была ими забыта, обделена  вниманием. Племянница говорила о брате нашей пациентки, который во время войны находился в плену в России, вспоминала о матери, о бабушке. По телефону многого не скажешь, но племянница пообещала выслать альбом с фотографиями прошлых лет, как напоминание тёте о годах детства и юности.
    

Сегодня пациентка получила по почте этот альбом, являющийся вещественным доказательством существования прошлого. Она радушно приняла моё предложение посмотреть его вместе, показала отца, мать, брата...  Других родственников не смогла вспомнить. На вопрос «Когда не стало мамы?» она,  вздрогнув,  тихо, но уверенно ответила: «Она жива».
    

Я смутилась, понимая, что причинила женщине боль вопросом, но она только улыбнулась мне в ответ – такое милое создание, сохранившее свою непосредственность, естественность, наивность и доброту души до преклонных лет. На следующий год ей исполнится девяносто, более пятидесяти лет из которых она провела в нашем учреждении, в областной психиатрической больнице.
    

Я знаю её уже тринадцать лет. С годами она совершенно не меняется. Всё также тайком изучает английский, пряча  книгу и тетрадь в прикроватную тумбочку, когда кто-нибудь без стука входит в комнату. Она до сих пор делает всё самостоятельно, всё также молчалива и скромна, приветлива и улыбчива. От неё веет аурой человечности, наверное, поэтому даже очень неспокойные обитатели клиники относятся к ней с неподдельным уважением и теплом.
    

Сведений об этой пациентке в архивах почти нет. Известно только, что она родилась в небогатой семье служащих. Детей в семье было четверо: два сына и две дочери.


Дальше в нескольких строках – полжизни: «Пациентка родилась до второй мировой войны на бывшей польской территоррии. В Германии  проживает с конца пятидесятых годов. В областную психиатрическую больницу переведена в 1963 году. С тех пор проживает здесь постоянно.»
    

Я думаю, ангелы-хранители оберегают эту миловидную женщину на пути её следования по жизни. Женщина читает молитвы по ночам. Она знает их несколько. Смущенно улыбаясь, произносит вслух слова очередной молитвы. И я не ошибусь, если скажу, что в своих мыслях в такие минуты женщина переносится в иной мир, где ей светло, уютно, спокойно, а главное – надёжно.
    

Я ни капли не сомневаюсь в этом. Совершая обход по комнатам во время ночного дежурства, вижу часто одну и ту же картину, как, приподнявшись на кровати в направлении к невидимому собеседнику, моя пациентка  молодеет, светлеет лицом,  выглядит так, как будто сбросила с плеч давящие годы затворничества... и светится...
    

В течение последних пятнадцати лет она несколько раз после тяжёлых операций была на волоске от смерти, но каждый раз выходила победительницей в борьбе с недугом. Беда пронеслась мимо неё и в юности, когда она, оставшись одна без родителей, без средств к существованию, была найдена в сильно запущенной квартире в неадекватном состоянии. Она находилась в глубокой депрессии, такой диагноз был поставлен психиатром, когда её в очень плачевном состоянии впервые доставили в психиатрию.  Это было ещё до второй мировой войны.
    

Племянница поведала нам из рассказов матери, что её тётя была жизнерадостной девочкой, привлекающей внимание окружающих своим весёлым открытым нравом и умом. Она была отличницей в школе и мечтала поступить в университет. Война помешала осуществлению этих планов.
     

В тот день моя попытка поговорить с женщиной не дала никаких результатов. Пациентка смотрела на меня недоумённо, ничего не отвечая. Она напрягалась, думаю, пыталась что-нибудь вспомнить из далёкого прошлого, но не могла. А вот родителей и брата Макса  вспомнила по фотографиям и рассказала, что брат был во время войны военнопленным в России, в Сибири. Оттуда он вернулся домой, это она точно знает! А дальше – темнота, никаких проблесков памяти...
    

Женщина не помнит, что мечтала быть студенткой, не смогла ответить и на вопрос, какой предмет ей нравился в школе, в какой области знаний она хотела себя проявить.

    

Английский язык пациентка изучает до сих пор с неподдельным рвением. Сегодня я её застала в комнате со словарём. Она пыталась что-то отыскать в нём, или просто вспоминала слова, или заучивала. У неё есть и тетрадь-словарь, куда она выписывает слова и выражения. Идёт настоящий процесс изучения языка. Её воле можно позавидовать.
    

На этот раз женщина не спрятала словарик, улыбнулась доверчиво, и я инстинктивно почувствовала, что она хочет что-то рассказать мне, поделиться чем-то сокровенным...
    

Я откликнулась на её молчаливую просьбу, пододвинула стул к кровати и застыла в ожидании откровения. И оно полилось...
    

Она чувствовала себя не такой, как все, ещё до войны. Ей чудится до сих пор, что из темноты кто-то не только беседует с ней, но и помогает жить. Родной голос матери просит ещё немного подождать, потому что ещё не время. Она ждёт, когда её позовут туда, в высоту, откуда ей слышится этот милый голос, призывающий смириться с положением, в котором она находится, молчать и терпеть.
    

Я глазам и ушам своим не верила. Передо мной сидел совершенно другой человек, умеющий не только говорить, но и думать... и ждать, и терпеть, и нести свой крест по жизни молча, доверяясь голосу из пространства, на который возложены надежды.  Голос матери из глубины мирозданья, звучащий в течение многих лет, дающий силу и надежду на встречу...
    

Да, это откровение женщины стоит многого. Я его расцениваю как подарок за мой многолетний нелёгкий труд в этом отделении, как признание, что годы прожиты не зря, и у нас ещё «миллиарды времени» впереди. Ведь женщина точно знает, что встреча с матерью ожидает её, значит, и наши надежды не тщетны...

Как хочется в эту правду верить...

 

Голоса из прошлого

Первая встреча с этой необычной женщиной произошла у меня ещё во время практики в  психиатрической клинике. Пациентка показалась мне очень знакомой, позже я поняла, что она внешностью напоминала мне моих соотечественниц. Высокая, стройная, широкая в кости, несмотря на болезнь, всегда улыбающаяся своей открытой застенчивой улыбкой, на первый взгляд спокойная и дружелюбная – такой она осталась в моей памяти на последующие годы.
    

В день нашего знакомства мне нужно было сопровождать её на приём к зубному врачу. У нас было достаточно времени для общения. В приёмной врача было тихо. Он и его помощницы обслуживали пациента, кажется, оперировали, а мы, сразу испытав друг к другу доверие, пустились в воспоминания о прошлом. Я ещё не сказала самого главного: меня привлекло в моей новой знакомой то, что она говорила на двух языках сразу – на русском и на немецком диалекте двухсотлетней давности, сохранившимся у немецкоязычного населения России. Женщина была возбуждена, читала мне стихи из программы русской начальной школы, а потом тихо запела «...выплывают расписные Стеньки Разина челны». Удивлению моему не было границ.

 

Прошло несколько лет. Я закончила медицинское училище и была принята на работу в то же отделение, где всё ещё проживала эта женщина. Скажу даже больше: заведующий отделением прямым текстом сказал, что одну пациентку они понимают с трудом, и персонал в моём лице видит ключ к решению этой проблемы. Женщина меня не вспомнила. Она жила в ею созданном мире, не имея контактов с другими жильцами, чужая и одинокая.
    

Я познакомилась с её времяпрепровождением, привычками, мимолётными желаниями, также вошла в круг её проблем, оказалась свидетелем внешних проявлений её заболевания. Постепенно я собрала и сведения о её биографии. Она была родом из Казахстана. Мать и отец были добрыми работящими людьми. В семье никто не страдал психическими заболеваниями. Она была старшей из восьми братьев и сестёр, двое из которых проживают в настоящее время на севере Германии.
    

Перед войной всех немцев выселили из родных мест и депортировали в Казахстан, Сибирь или на север. Их семья попала в небольшую деревню. Условия жизни были жуткими, но кому было хорошо в военные и послевоенные годы! Семилетней девочкой она встретила Победу. Положение семьи в последующие годы тоже не изменилось. Будучи девчонкой, она по-взрослому трудилась в поле и на ферме, помогала матери по домашнему хозяйству и в воспитании многочисленных братьев и сестёр.
    

В двадцать лет она вышла замуж по любви за человека немецкой национальности, спокойного и трудолюбивого, строгого и любящего порядок. Вскоре на свет появилась дочь, а ещё через год родила она мужу сына. Всё бы было хорошо, если бы после рождения сына не начались проблемы с психикой.
    

Как рассказывает её сын, они с сестрой воспитывались у бабушки и дедушки. Мать дети практически не знали. Когда сыну исполнился один год, её определили на стационарное лечение в психиатрическую больницу, где она провела в общей сложности тридцать лет до выезда семьи в Германию.  Отец детей умер в начале восьмидесятых годов от остановки сердца.
    

В начале девяностых годов семья переселились на историческую родину своих предков в Германию. Дети получили и на неё, теперь уже пожилую женщину, вызов - приглашение на въезд в страну её праотцов. В наш дом-клинику её определили по её воле: уж очень ей понравились высокие потолки в помещении, широкие коридоры, много света, тепла и добрые лица обслуживающего персонала.
     

Здесь проявился и её природный дар. Она имела талант – прекрасно рисовать. Её пейзажи, натюрморты были размещены в комнате и в фойе, радовали глаз манерой письма и яркими красками.
    

Она была не случайным человеком именно в нашем отделении. Трагедией женщины явилось слышание голосов умерших родственников. Галлюцинации не покидали её с юных лет, с первого дня проявления болезни. Воображение рисовало ей страшные картины умерших, но продолжающих мучиться родственников. Она слышала, как наяву, их голоса, разговаривала подолгу с ними. Чаще всего она видела и слышала отца, мать и свекра, которых давно не было в живых. Женщину нельзя было переубедить в том, что отца с матерью уже давно нет. Она точно знала, что отец находится наверху, а мать лежит в соседней комнате.
    

Пациентка писала многочисленные письма на русском языке. В них разворачивались страшные картины трагедий, которые она вновь и вновь переживала. Часто разносился её душераздирающий крик. Порой она закрывалась от страха с головой одеялом, и её невозможно было убедить в нереальности видений и голосов. Её мучила одна и та же мысль, что какую-то Тамару закопали живьём, что её надо освободить из этого страшного плена, выпустить наружу, спасти. Она в ежедневных письмах просила об этом, заглядывая с надеждой в глаза каждому.
    

Боль доставляли ей и большие чёрные птицы, которые спускались с небес и пытались выклевать её прекрасные голубые глаза. Душераздирающий крик оглашал вновь территорию отделения.
    

Однажды она потянула меня за руку к дверям и пыталась сказать, что за дверью – стая волков, которые пришли по её душу. Я открыла дверь, дала ей убедиться в том, что это видение, но она и после этого продолжала испытывать страх. Успокоение она не могла найти ни среди людей, ни под тёмным одеялом. Душа металась в поисках его, но в течение десятков лет оно не приходило.
    

В конце концов врачи подобрали необходимые медикаменты, наступило относительное спокойствие, что видно было по её поведению и внутреннему состоянию.
   

Дочь нашей пациентки – медсестра. Навещая мать, она каждый раз с болью и с каким-то нескрываемым чувством вины расспрашивала обо всём, что касается лечения матери. Она была в течение многих лет безработной. Муж содержал семью. Дети подросли и выпорхнули из дому. Наступил черёд подумать и о матери. Дочь, получив согласие мужа, решила забрать маму домой. В один из весенних дней прошлого года моя пациентка переехала в домашнюю семейную обстановку, хотелось бы верить, что навсегда.
   

Пожалуй, первый случай в моей практике, когда жильцы этого дома получают путёвку в жизнь. Честь и хвала дочери и членам её семьи. Пожелаем же им большого терпения и силы духа в их благих начинаниях и намерениях...

 

 

Красавица народная

Громкий резкий возбуждённый женский голос слышится уже в течение нескольких лет в каждом уголке отделения. Его хозяйка ежеминутно и ежечасно, доводя себя до бешенства, борется за свои права. Ночью и днём она пишет письма адвокатам, в суды, обвиняя всех и вся в том, что произошло и происходит с ней сейчас. Утром она отказывается от помощи по вопросам ежедневного соблюдения личной гигиены. Во время приёма пищи она постоянно недовольна её приготовлением, оскорбляет персонал во всех несуществующих грехах. Пациентка перекрывает своим неприятным голосом все остальные шумы, царящие в отделении. Хамство, грубость, бешенство – основные её качества во время агрессивной фазы. Во время депрессивной –  замкнутость, отстранение, отсутствие эмоций, отрешённость от реального мира, уход в себя.

    

Всё начиналось в её жизни светло и прекрасно, не предвещая превратностей судьбы. Родившись в 1946 году в Чехословакии в немецкой семье, она росла и развивалась среди двух культур. В семье разговорили на двух языках: немецком и чешском. В школе она изучала русский. Учителя гимназии отмечали её способности к языкам, ставили в пример одноклассникам и советовали посвятить себя филологии.

    

С их благословения она поступила в Чешский университет на факультет славистики.  Здесь она занялась основательно изучением русского языка и литературы. Впоследствии, работая учителем начальных классов, преподавала также русский язык и литературу в старших классах. В это трудно поверить, но она спокойно может рассуждать о произведениях Льва Николаевича Толстого, цитирует Фёдора Михайловича Достоевского, свободно рассуждает о героях рассказов Антона Павловича Чехова.

    

После Пражской весны 1968 года она приехала вслед за дорогим сердцу человеком в Германию. Он получил здесь место преподавателя на факультете лесного хозяйства. В следующем году они узаконили свои отношения, перед законом и людьми поклявшись быть верными друг другу до конца жизни.  Всё складывалось как нельзя лучше, но уже в это время она почувствовала первые признаки депрессии, когда ничто не радовало её, ничто не привлекало и ничего не хотелось.

    

Правда, совершенствование немецкого языка на курсах при университете  доставляло ей удовольствие. Но дальше курсов дело не пошло. Работу по профессии она так и не нашла, а переучиться возможность не представилась, вернее, никто не протянул вовремя руку помощи.

    

Молодая женщина проводила много времени дома в одиночестве, сознательно скрываясь от людей. Несмотря на то, что она была общительна, подруг на новом месте   не обрела. Ей было трудно концентрироваться на чём-нибудь одном, мысли всегда были в полёте. Муж находился много времени на работе. После службы он готовился к занятиям, лекциям, практически не имея времени для молодой жены. Она оставалась наедине со своими мыслями, всё больше погружаясь в их течение, отойдя от хлопот по домашнему хозяйству, пренебрегая уходом за своим внешним видом. Правда, чтение всё ещё держало её на плаву. Читая знакомые книги, она погружалась в мир воспоминаний, уходила от реальности.

    

Жизнь продолжалась. Женщине подтвердили диплом учителя начальных классов как иностранный, но чтобы преподавать хотя бы в начальных классах, необходимо было доучиваться, переучиваться. Так как она уже чувствовала переутомление, работая в школе на родине, молодая женщина прекрасно понимала, что добиться признания по профессии в новой для неё обстановке почти нереально. Это понимание забирало последнюю внутреннюю энергию. Она чувствовала себя одинокой и внутренне опустошённой.

    

Они прожили с мужем в браке одиннадцать лет и внезапно расстались по его желанию – к нему пришло большое чувство любви... По обоюдному согласию разошлись, но в течение жизни пути их часто соприкасались. После того, как женщина была навсегда определена в отделение психиатрии, бывший муж навещает её, вывозит на коляске для прогулки по парку, они вместе выпивают в кафе-закусочной по чашечке кофе, разговаривают только им ведомо, о чём...

    

Врачи затрудняются в определении диагноза. В истории болезни стоит: шизофрения. Пожилая женщина не является сегодня хозяином своей искалеченной судьбы. Она ничего не решает самостоятельно. Долгие часы проводит в комнате для курения. Она совершенно равнодушна к тому, что происходит вокруг, порой впадает в депрессию. Из забытья её может вывести только голос медсестры или подруги, которая часто посещает её в клинике, сама находясь частенько в соседнем отделении на амбулаторном лечении. Их любимая собака недавно умерла. Эта трагедия тоже вывела пациентку на время из состояния «задумчивости».

    

Знание русского языка помогает женщине в общении со мной. Я родом из России, по первой профессии – учитель русского языка. Правильнее было бы сказать, что мне помогает общению с ней наше обоюдное знание русского языка. В этом мире молчаливых душ, где мы с ней вращаемся в течение длительного времени, это языковое понимание является преимуществом каждой из нас.

    

Она часто жалуется в таком состоянии на страх, не дающий ей покоя, выжигающий душу, боится полиции, боится, что её переведут в другое отделение, боится, что персонал её не любит. Тогда она извиняется за то, чего не помнит, спрашивает, заглядывая в глаза, в чём она провинилась.

    

Когда пациентка находится в агрессивной фазе, её грубость и своенравие не имеют предела. Не каждый из персонала может это её состояние выдержать. В утренние часы, когда в отделении идёт процесс приведения внешнего вида пациентов в порядок, сотрудникам не всегда удаётся установить контакт с этой женщиной, полной «величия» и непонимания, чего от неё хотят.

    

В таком случае зовут меня. Я не пытаюсь объяснять ей прописные истины, что нужно по утрам умываться, одеваться, причёсываться, я просто говорю ей по-русски: «Красавица народная, как ты сегодня спала?». Несколько слов на русском языке, но они звучат как пароль, как объяснение в любви, как признание личности.

    

Женщина отзывается на них улыбкой, интонация голоса меняется, он звучит спокойнее, полон живых оттенков. Воспоминания льются на свободу. Женщина отдаётся в их власть. Мне только остаётся, поддерживая разговор, ведущийся на двух языках одновременно, помогать ей умываться, одеваться, причёсываться.

    

Так было тоже не всегда. Я прошла тоже все «ступени ада», пока наладила с ней контакт. Говорят, в работе с такого рода пациентами нужно не пытаться их воспитывать или перевоспитывать, нужно менять свою стратегию и тактику, не принимая выпады и оскорбления лично на себя, в свой адрес. Такие больные не ведают, что творят, процесс мышления в них уже просто отсутствует. И я убедилась в этом на основе профессионального опыта после многих лет работы.

    

Реальность существования моей героини сегодня такова: страх, от которого она кричит во сне, инвалидная коляска, без которой не может самостоятельно передвигаться, бесконечное курение, агрессивное брюзжание, тупое времяпрепровождение, усталость, не дающая логично говорить и думать, жуткая бессонница, требующая принятия дополнительных лекарств для успокоения, но которые не приносят облегчения.

    

Кто виноват в деградации этой личности? Когда начался этот процесс, приведший к такому печальному исходу?  На этот и другие вопросы никто не может до сих пор найти вразумительного ответа.

    

Мне остаётся только дать напутствие читателю словами, которые я уже где-то когда-то слышала и которые прочно вошли в мою душу, определив сегодняшнее сознание и мировосприятие:

«Будь внимателен к каждому дню, потому что он – жизнь, жизнь всех жизней».

 

Я не сумасшедшая

Я не перестаю удивляться способности разума, наблюдая за событиями внешней жизни, преломляя их через призму собственного восприятия, видеть то, что порой кажется случайным и незначительным. Сталкиваясь с подобного рода явлениями повседневно, начинаешь понимать, что ничего случайного в мире нет. Всё, что вокруг тебя происходит, является следствием последовательного и закономерного развития событий. Ежедневные наблюдения дают новый толчок к пониманию судеб окружающих тебя людей, их поведения и мировоззренческой позиции.

    

В течение многих лет я с интересом наблюдаю за поведением одной из обитательниц нашего дома-отделения при психиатрии. С одной стороны, женщина ничем не отличается от остальных, с другой – совершенно неординарна. Большую часть времени она проводит в комнате лёжа в постели, думая, вероятнее всего, о себе и о жизни, прожитой в этих стенах. Трудно даже предположить, что происходит в её сознании, чем она живёт в последние десятилетия.

    

Первая встреча с ней мне запомнилась «кровопролитием». Я тогда была начинающей медсестрой. Никто из коллег не предупредил, что случай здесь тяжёлый. Не знакомая мне тогда ещё пациентка, пообедав, встала из-за стола, не приняв медикаменты. Я догнала её в конце коридора, напомнила об этом и протянула коробочку с таблетками. Неожиданно она выбила таблетки у меня из руки, а на другой руке оставила кровавый след от давно не стриженных ногтей. Это было для меня первым практическим уроком общения с пациентами из психиатрии.

    

Женщина никогда ни с кем не разговаривала, всё делала молча, но, в общем-то, со знанием правил этого дома. Она самостоятельно приводила себя по утрам в порядок, правда, её не интересовали такие мелочи, как ночная рубашка, надетая поверх платья, или совершенно непригодные для ношения колготки со спущенными многочисленными стрелками, юбка, надетая наизнанку, или нерасчёсанные неделями длинные светлые волосы.

    

Она приходила почти всегда вовремя в столовую к завтраку, обеду и ужину. Садилась за только для неё отведённый стол. Ела немного, избирательно, любила сладкое. Во время приёма пищи наблюдала за соседями по столу и соседними столиками. Иногда могла одним словом выразить просьбу, например, принести ей стакан молока или кусок хлеба.

    

Она никогда ни с кем не разговаривала, но на праздниках, когда звучала музыка, женщину как будто подменяли. Какая-то сила поднимала её из-за стола. Она начинала танцевать только ей одной знакомый танец, принимала приглашения на танго, иногда просто кружилась в собственном ритме по залу. Она как бы летала в своих мыслях, не замечая никого вокруг, жила мелодией души, воспаряя всё выше и выше над обыденным. В этот момент женщину было просто не узнать: лицо было каким-то одухотворённым, светилось необычайной светлой улыбкой, движения казались лёгкими и плавными. Она жила в танце, поражая всех своей грацией.

    

Во время праздников она пела, удивляя всех тем, что неожиданно громко начинала выводить мелодию и так же неожиданно замолкала, как бы задумавшись, грустно свернувшись, съёжившись в своём кресле. Она умела молчать, слушая музыку, вдохновенно молчать с воодушевлённым выражением лица.

     

В надежде разгадать её тайну я обратилась за сведениями о пациентке к документам. К моему разочарованию, они оказались значительно скудными.

    

Мне стало известно, что женщина родилась в Югославии пятым ребёнком в обычной рабочей семье. Отец по профессии – каменщик, мать – домохозяйка. На территории Германии пациентка проживает с тысяча девятьсот сорок четвёртого года, то есть с одиннадцатилетнего возраста. В результате каких обстоятельств она оказалась здесь – выяснить не удалось. Известно только, что к этому периоду её жизни относится заболевание тифом. Где и когда она проходила лечение – тоже покрыто тайной.

     

Девочка получила на новой родине семилетнее образование. В предвоенные и военные годы у неё не было возможности обучаться какой-либо профессии, поэтому пришлось работать по найму в многодетных семьях, в столовых, на кухнях...

    

Мне стало известно на основе записей врачей, что в жизни девушки была большая любовь. В двадцатишестилетнем возрасте она была повенчана, но свадьба не состоялась по её воле. Этот момент – тоже загадка в её биографии. Замуж она впоследствии так и не вышла, но почти в тридцатилетнем возрасте родила сына.

    

И здесь провидение оказалось не на её стороне: месяца через три после родов она прошла первый курс лечения у психиатра. Её выписали из больницы с диагнозом «шизофрения с паранойей и галлюцинациями».

    

Ребёнок был отдан в чужую семью на воспитание, а впоследствии усыновлён.  Мальчик знал, что родная мать находится в психиатрической больнице. Став взрослым, он несколько раз навещал её. Связи с ним практически не существует, неизвестен ни адрес его проживания, ни номер телефона, хотя пациентке известно, что у неё есть внучка.

    

Тринадцать раз женщина проходила краткосрочное лечение в клинике. А потом по её собственному согласию осталась здесь на постоянное место жительства. В психиатрической клинике она проживает более тридцати лет. Её никто не посещает. Одна на белом свете – никому не нужна.

    

Как видите, биография моей героини уложилась в несколько печатных строк, а сколько за ними стоит горя, психических травм, нечеловеческих страданий... Сейчас женщине около восьмидесяти лет. Недавно состояние её резко ухудшилось. Боли неизвестного происхождения заставили лечь в постель. Она криком оглашала отделение, днём и ночью корчась от боли. Врачами было проведено обследование, но оно не дало никаких результатов. Женщина отказалась принимать медикаменты.       Недели через две её физическое состояние неожиданно улучшилось, и она, к великому изумлению всех, заговорила.

    

Сейчас она кокетничает с мужским медицинским персоналом. При приёме медикаментов предлагает медсёстрам самим попробовать это зелье. Закатывает истерики, доказывая всем, что она никогда не была психически больной. Привычными стали её громкие разговоры с собой или с невидимым третьим лицом, которому она, крича, доказывает, что глупой никогда не была, тем более сумасшедшей. На вопрос «С кем Вы разговариваете?» она отвечает, ни на минуту не задумываясь: – С собой, – и с вызовом добавляет, - я никогда глупой не была, глупую перед собой вижу.

    

За последнее время пациентка очень похудела, так как отказывается от пищи. Её преследует мысль об уходе в другой мир, в другую жизнь.

– Я должна умереть! – кричит она каждому днём и ночью. – Я уйду отсюда и никогда, слышите вы, никогда сюда не вернусь!

   

Я понимаю эту женщину и глубоко сочувствую ей. Хотелось бы на оптимистической ноте закончить рассказ об этой женщине с изломанной судьбой, но не получается. Уж столько боли слышится в её голосе, столько муки и ненависти, что не сразу можно тут разобраться – кто прав, кто виноват, кого казнить, кого миловать...

   

Загадки психики остаются неразгаданными. Мои личные исследования продолжаются. Где вы, психологи и философы? Что же вы молчите в ответ на обращённые к вам вопросы?

Экскурсия в Европа-парк с обитателями Дома при психиатрической клинике, 2013г.







<< Назад | Прочтено: 222 | Автор: Крекер И. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы