Мы распрощались (с дир. з-да им. ХХ-летия ТССР), и я перебралась в центр Ашхабада, где разместили Госкомтруд ТССР, выведя его из состава Совмина ТССР, чтобы оставить не в нём, а «при нём». Десятью годами ранее я и слышать не хотела, чтобы сменить производственную работу на работу в каком-либо руководящем органе, хотя было предложение поработать комсоргом завода, а затем перейти в райком партии. Тогда чуть не со слезами отбивалась, ... Теперь я не могла и не хотела отказаться от предложения ...

К 1968 году республиканский совет профсоюзов наладил туристическое движение за границу СССР. Работники нашего завода получили возможность ездить в туристические поездки с приобретением путевок за счет профсоюза и оплатой дороги за свой счет. Получалось достаточно экономно.  ...хотелось видеть, как живет Европа, что едят и что носят, чем развлекаются. И мы ехали.

Незаметно пролетели еще два года. Было трудно учиться. Было трудно жить. Мы были всегда в каком-то движении, что-то успевали, что-то нет. Однако мы старались использовать свободное время для получения каких-то пусть и маленьких, но радостей. Мы с мужем ездили в командировки и в отпуск поодиночке, вдвоем или с малышом. Успели побывать на других заводах, в других странах и республиках Советского Союза. Приобрели богатый практический опыт машиностроителей, что не забывается в течение всей жизни.

Итак, 9 июля 1963 года поезд Москва-Ашхабад прибыл на конечный пункт к Ашхабадскому вокзалу. Выйдя из вагона, я растерялась, не зная, в какую сторону двинуться, чтобы определиться, встречают меня или нет. Меня окатило с ног до головы жарким ароматом южной растительности, несмотря на то, что день был на исходе. 

Наряжаться особо не могли: не во что. Единственный ситцевый купальник мне сварганила Ира. В отдельные дни мы позволяли по шоколадной конфетке по десять копеек за штуку. Но было другое: роскошь общения, чтения стихов, голубизны моря, разноцветье прибрежной гальки и шум волн. Нет больше нашей дорогой Ирочки, и невозможно вместе вспомнить и окунуться в тот неуют и некомфорт, который оказался прекрасной юностью. Щемит!

Рассказанная мной встреча с Б.М.Шлапелем произошла 1974 году в советское время, во времена, когда нам преподавали марксизм-ленинизм и мы изучали и конспектировали труды Маркса, Энгельса и Ленина. Нам практически ничего не было известно об их личной жизни.

Мы сидели с Сёмкой на берегу моря. Я пересказывал ему свою беседу со следователем. Всё-таки все мои «изыскания» легли в официальное расследование. «Спасибо», конечно, мне не сказали, но хоть сакраментального «не путайся тут под ногами» я тоже от них не услышал. И то спасибо... Баллистическая экспертиза установила, что и Василий, и старший Колосов убиты из одного оружия…

Мне, как рукодельнице и недавней школьнице, досталось вести домоводство в 7-8 классах и классное руководство в 7Б-классе, уже ставшем любимым. Зарплата с 50-ти рублей в сентябре повысилась до 92 рублей. Это стимулировало активность. Кроме уроков, я активно включилась в общественную работу, часто бывала в колхозном клубе. ....Меня назначили старшей пионервожатой по школе, затем по рекомендации завуча и директора комсомольцы села «выбрали» секретарем комитета комсомола колхозной ячейки села Ильинское. 

... бабушка почти ежедневно читала свою настольную и, - как мне казалось, - любимую книгу под названием «Закон божий», напечатанную на старославянском языке. Бабушка также читала мне и другие книги, ежемесячно привозимые нашей мамой из районного отдела образования для ее школьной библиотеки и мы были их первыми читателями. До сих пор помню много детских стихов, которые легко запоминались, потому что были понятными, добрыми, веселыми и жизненными...

Вот и всё, что я нашёл о Генриетте Колчигиной, героической женщине, которая со многими не менее героическими людьми работала во время войны в Туркменской филармонии – в той же концертной организации, где и я работал много лет спустя, и почти ничего не знал о самоотверженности моих коллег.