К тому времени, когда я попал сюда, был только разработан котлован, установлен шпунт на сбросе и собран бетонный узел. Сооружение находилось в зоне крупных барханов и из-за огромных отвалов песчаного грунта вблизи стройплощадки вообще не было видно ни единого кустика или травинки. Кругом – голый песок.

В наше время реки юга Туркмении никуда не впадают, их полностью разбирают на орошение. А на северо-востоке Туркменистана протекает самая большая река Средней Азии – Амударья. Идея использовать её воду для орошения этих земель висела в воздухе. Но для этого надо было пробиться через сотни километров пустынных песков Юго-Восточных Каракумов. Проектирование Каракумского Канала началось еще в 30-е годы, но из-за войны начало строительства откладывалось.

На следующий день мы пошли вверх по течению. Сашка долго что-то там расчищал в камышах, место готовил поудобнее – видать, вместо рыбалки решил вздремнуть. Я прошёл немножко дальше, нашёл удобное местечко, закинул удочку, закурил. И только мой неподвижный поплавок начал проявлять первые признаки жизни, я услышал торопливый топот сапог. Сашка бежит. Глаза горят, на лице – ужас:

–  Владимир Николаевич! Крокодил! Там крокодил! На меня хотел напасть!

Следующую работу нашла в семье ортодоксальной миллионерши-израильтянки за шесть долларов в час, где впервые испытала на себе, как богатые угнетают бедных. В семье росло двое мальцов: одного года и пяти лет. Более мерзких детей, чем эти два, мне не довелось встретить в жизни. Да простит господь Бог!

... в Нижегородской области – единственном регионе России – появилась автоматизированная система по котельным и топливу для них в разных разрезах потребности в теплоэнергии на отопление, горячее водоснабжение, вентиляцию и техпроцессы. Оказалось, что мощности значительно превышают потребности и ГАСТ нам совсем не была нужна.

…Прошли годы. Детство и юность остались позади. Канал тоже «возмужал», он стал шире и глубже. Построены водохранилища, образовалось много озёр, проток, где-то это просто арыки, местами наглухо заросшие камышом и тростником, есть и солидные сооружения со шлюзами и дюкерами.

Вспоминаю наше старое здание музыкального училища, такое неказистое и такое уютное... Вспоминаю и наших педагогов, многие из них потом стали моими коллегами. О некоторых  я и хочу немножко рассказать

Я тоже вскочил, и пошли мы в разные стороны. Ишь, врать он мне будет! Солидному человеку! Кипит всё внутри... Домой идти рано, пошёл вдоль берега быстрым шагом. С Будённым он встречался, ха!.. В пот сначала меня бросило, а потом ветерок начался, охолонил меня чуток. Ну ладно, приврал бы немножко, но нельзя же так нагло…

Февраль 1942 года. Продвижение наших войск в западном направлении проходило медленно, с упорными боями за каждый опорный пункт, деревню или речушку. Усилился поток раненых. Нашему полковому медпункту приходилось работать очень напряженно: производить первичную обработку ран, накладывать повязки, вводить противостолбнячную сыворотку и обезболивающие средства, эвакуировать раненых в тыл.

Пройдут годы, и всё ужасное станет вспоминаться всё реже и реже.  Волосы отрастут и закроют следы операции. Лишь иногда, когда она случайно натыкается на  фотографии в малиновом свитере с люрексом, сделанные перед операцией, где улыбается в стиле «Рот до ушей, хоть верёвочку пришей», станет запоздало страшно. Она обрадуется, что кошмар остался позади, а впереди предстояла невероятная другая жизнь.