... А ведь он прав, этот майор, и как прав! Именно пациентов госпиталей, больниц, клиник объединяет одно – нежелание туда попадать и быстрее покинуть. Там все равны – хоть президенты, хоть дворники. Близкому общению и доверительности располагает такая черта человечности, как сопереживание. И вот тогда мне подумалось, что, находясь в заведениях подобного рода, человек приобретает и жизненный опыт, и необычайно обширные знания. Человек попросту обогащается, контактируя с другими. Насколько же обогатился я? Воспоминания незаметно увлекли и вылились в небольшое повествование, которым я и делюсь с уважаемым читателем.

Рос щенок вместе со мной, жизнь постигал лучше меня, потому что был, видимо, умнее меня. Охотник сказал, что пса зовут Чанг. Ну, мы не стали менять ему имя. Я говорю, что он был умнее, потому что у него был какой-то дар, что ли: он сразу распознавал плохого человека. Вырос он в могучего зверя. Таких собак я видел в Туркмении – алабаев. Похожи очень. От меня не отходил ни на шаг, если кто-то приближался ко мне – рычал. Если нормальный человек – просто рычал, если плохой – не подпускал.

...Вот такую брехню приходится вскрывать и, что интересно, она (брехня) гуляет по сайтам и втравливает людей в споры, которые частенько переходят в формат, далекий от искусства...

... тут и пришла мне очередная информация. Зацепила сразу, поскольку речь шла о моём родном городе Одессе. Точнее: оборона Одессы, тупое командование, зверства НКВД, сладкая жизнь при румынских оккупантах и.т.д. Сразу было понятно, что текст приведен не полностью,   да и автор не указан. Автора я разыскал в Интернете довольно быстро, хотя он и замаскировался основательно.

А ещё Элле запали в душу стихи Юрия Левитанского:

Каждый выбирает для себя

женщину, религию, дорогу.

Дьяволу служить или пророку —

каждый выбирает для себя.

В следующее воскресение мы воображали себя пиратами Карибского моря на Женькином швертботе. Пусть посудина мало была похожа на пиратское судно (хотя бы своими скромными размерами), но мы чувствовали себя настоящими морскими волками! А что – море настоящее, парус гудит над головой под напором свежего ветра, Вилька со своей, вполне пиратской бородой, горланящий что-то вроде «Пятнадцать человек на сундук мертвеца…» – восторг в душах, ещё не испорченных возрастом!

Какие девочки в Париже, 
чёрт возьми! 
И чёрт – 
он с удовольствием их взял бы! 
Они так ослепительны, 
как залпы 
средь фейерверка уличной войны.

... в нашей  республике много удивительного и интересного не только для  нас, людей, привыкших к местным стандартам, к нашему образу жизни. Другим иная эмоциональная, социальная психология даже может  показаться  странной, а иногда и вовсе непонятной, потому и притягательной особенно для народов Европы и жителей других континентов и стран.

«Да, уже никого не осталось из тех, кто мог бы меня удержать в этом живом мире, ­– подумал Поэт. – Как я радовался, что у меня так много друзей, как мы хорошо общались, собирались, любили и ценили эти весёлые посиделки…  Но с каждым годом друзей оставалось всё меньше… и собирались мы не только… по весёлым поводам…

...мой друг Валерка часто приходит ко мне со своей книгой, я сижу со своей, мы молчим, читаем зачастую полночи, потом без единого слова он уходит к себе, благо живёт рядом? Что-то же нас притягивает друг к другу – какая-то сила заставляет держаться поближе, хотя мы занимаемся каждый своим делом?

... Нашему совковому социализму это даже не снилось. Существовал план на всё: на количество звонков, на среднее время, которое проводишь с клиентом, на количество продаж, на время нахождения в нерабочем статусе, в котором можно было находиться только 30 секунд за весь день. Мало того – наши звонки в случайном порядке прослушивали и нам выставляли оценки: если не очень или ошибались, то вышвыривали.