RC

Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Евгений Сапегин

ХЛОПКОВЫЕ СТРАСТИ

Это была моя вторая поездка на хлопок. Поясню: в 60-е годы это была обычная практика в СССР. В РСФСР студентов посылали «на картошку», в восточных хлопководческих республиках студенты ездили «на хлопок». Видимо, по плану было посеяно больше хлопка, чем его успевали убрать до холодов колхозники. Поэтому посылали студентов средних и высших учебных заведений на помощь колхозникам. Не думаю, что это было рентабельно, студенты – неважные сборщики хлопка (мягко говоря). Если колхозница в день собирает 90 – 100 кг в день, то студенты – от 9 до 15 кг. Кажется, в конце 60-х годов уже поняли, что музыкальные учебные заведения выгоднее оставить в покое – от них один убыток.


Тем не менее, когда я учился в музучилище, то дважды  попадал в число сборщиков хлопка. Дело было государственное, отнюдь не добровольное, студентов возили в хлопководческие районы спецпоезда. Под жильё освобождали клубы, школы и прочие помещения. Нас поселили в местном клубе – девушки и парни в разных комнатах. У нас был большой зал, раскладушки мы привозили с собой, а также постельные принадлежности. У кого не было раскладушки – спали на полу, на матрасах. Продуктами нас снабжал колхоз, а горячую пищу готовили повара – добровольцы  из числа студентов. Педагоги жили в отдельной комнате. В нашей комнате было человек 30 – 40…


… Уже достаточно похолодало, и вставать ох, как не хочется. Все лежат закутанные в одеяла. В торце распахивается окно, всовывается улыбающаяся физиономия нашего демократичного директора:
      –  Чуваки! Вставайте, на х@! – Тишина, никто не шевелится. Только из-под одеяла раздаётся глухой голос:
      –  А я не умею на х@ стоять! – Раздаётся дружный смех, все начинают одеваться – день, начатый смехом, должен быть удачным.


А что? Погодка замечательная, кусок хлеба, заныканный после вчерашнего ужина – в зубы и айда… Надеваем фартуки с большущим «карманом» впереди, в который мы собираем хлопок, выбираем ряд хлопковых кустов и потихоньку, перешучиваясь, обираем кусты и наполняем фартуки. У каждого есть ещё большой мешок – канар, в который высыпаем хлопок из фартука по мере его заполнения. Педагоги передвигаются по полю и, как плантаторы рабов, нас понукают, только кнута не хватает! Конечно, это всё немножко спектакль – педагоги нас совсем не пугают, а мы и не думаем бояться. После часа такой хоть и неспешной работы – и спина начинает ныть. Многие стараются уйти подальше от педагогов – находится укромный уголок, канар расстилается, в фартуке уже собрано какое-то количество хлопка, фартук используется  как подушка. Кто-то уже успел совершить набег на ближайшую бахчу, разрезается арбуз… тьфу, опять незрелый! Когда же научишься выбирать спелый?! Давай, дыньку зарежем, может, здесь повезёт… Ну, не фонтан, но можно погрызть.


Конечно, не всегда удаётся так отдохнуть, иногда и поработать приходится. После окончания работы все тащат свои канары с хлопком на место приёмки. Канары взвешиваются, результаты записываются, а хлопок вываливается на специальную площадку для просушки. У нас среди студентов были две подружки, Оксана Жупник и Алла Порушкова. Они пометили свои канары с помощью пучка травы – огромные зелёные буквы: П. А.  и Ж. О. Мешки стояли рядом, и какой-то непорядок усматривался… Кто-то (не будем показывать пальцем) не выдержал и поменял мешки местами. Вот теперь порядок! Ж.О.П.А. Подружки так и не поняли, почему все смеются, но на всякий случай обозвали нас дураками и обиделись…

     

Прошло несколько дней, работа стала уже нормой, но кое-кто стал жаловаться на плохое самочувствие, на боли и ссадины. В один прекрасный день директор привёл какого-то колхозника, как нам показалось, и представил его как местного врача. Мы поинтересовались:
          –  А какой это врач – терапевт или хирург?
      –  И ещё дантист и патологоанатом! – не моргнув глазом,  ответил директор.
    

Врач изобразил сахарную улыбку на обветренной физиономии и спросил предполагаемого пациента:
     –  Как дела? Что болит?
     –  Дела нормально, но голова болит.

Врач сунул чёрную, потрескавшуюся крестьянскую руку в карман, пошарил, вытащил таблетку, сдул налипшие крошки табака:
     –  На, пей! – и пошёл дальше: –  А у тебя что болит?
     –  Живот… и тошнит.

Та же процедура, такая же занюханная таблетка, освобождённая от табака смрадным выдохом «врача»:
     –  На, пей!
И так были «вылечены» все страждущие. Должен сказать, больше никто в дальнейшем не болел… или не признался, что болеет.


Конечно, мы, студенты музыкального училища, предположительно все любим музыку, хотя среди нас очень популярен афоризм «Лучшая музыка – это тишина». Но два музыкальных инструмента всё-таки с собой кто-то привёз. Баян, конечно, был очень кстати, когда в свободное время устраивались вечера танцев. Как же без них обойтись, кто-то жить без танцев не может! О них речь впереди. Но один товарищ привёз с собой тар!


Тар - струнный инструмент очень популярный на Востоке


И каждый вечер после тяжёлого дня, когда мы пытались как-то расслабиться, отдохнуть, сомкнуть уставшие очи, Италмаз – владелец тара – начинал настраивать свой «пыточный инструмент», прочищал горло и начинал играть и – (Боже!) петь! Причём он пел всегда одну и ту же песню. Собственного сочинения. На каком-то подобии туркменского языка! Песня называлась: «Напитка ин-ягши водка-дыр!». Как нам кто-то пытался перевести содержание песни, в ней поётся о том, что такой замечательный напиток, как водка, используется только крутыми парнями, которых любят красивые девушки! Куплет повторяется минимум три раза… Потом следует второй куплет, в котором изменяется только напиток – «напитка ин-ягши коньяк-дыр», остальной текст остаётся без изменения. В третьем куплете речь о «напитка ин-ягши ликёр-дыр» и так далее – всё ресторанное меню! Мы не знали, куда деваться от «артиста». И так каждый вечер! Потом кто-то не выдержал и потихоньку, пока все были на поле, оборвал на таре все струны… Италмаз погоревал немного, но не долго…  Достал свой чемодан и вынул…  запасные струны! Концерт состоялся! Что делать, на стенку лезть?


На следующий вечер в нашем помещении никого не осталось. Кроме Италмаза, конечно, но без публики петь ему было совсем не интересно. Все остальные пошли на танцы. Баянист наяривал от души, музыка звучала допоздна, танцы привлекали многих. И не только наших… Где-то в трёхстах метрах была школа, в которой были поселены студенты художественного училища. Наши давние недруги. Музыка привлекла и их. Короче, произошёл конфликт, кто-то из художников съездил кому-то из наших по морде. Я танцами, мягко говоря, не увлекаюсь, поэтому сам не являюсь свидетелем конфликта. Вроде бы наши тоже в долгу не остались. Но вечер был испорчен. Я, ничего не зная, закончил читать книгу и пошёл, пардон, в туалет. Туалет был достаточно далеко от нашего клуба – в сторону жилища художников. Мне навстречу идёт толпа – с кольями, с камнями. Я иду, как шёл. Думаете, не боюсь? Ещё как боюсь, ведь понимаю, что живым от них не уйти! Дурацкий характер – сам себя не буду уважать, если убегу! Повстречался с толпой:
      –  Стой! Куда идёшь? – видимо, они тоже не поняли: что это, мол, парень идёт и не убегает?
      –  Куда, куда – в уборную иду!
      –  Зачём идёшь? – ну, совсем у них мозги заклинило.
      –  Зачем в туалет ходят! – смеюсь я.

Тут я не понял: они сами, что-ли испугались – вместо того, чтобы бить меня, они развернули меня:
      –  Иди назад!

Я пошёл назад, крикнул, чтобы пацаны были готовы к нападению, педагоги тоже переполошились! Короче, смертоубийство не состоялось, так попихались маленько, без кровопролития.


На следующий вечер педагоги пошли в стан наших врагов договариваться о «ненападении». Ха! О ненападении! У нас уже войско в лесочке собралось, вооружились, кто чем может: что там, в глупых головах, может созреть!? Конечно, план о коварном и внезапном нападении, ведь пока урон не в нашу пользу – на одного битого больше, чем у них! Главарь, пардон, главнокомандующий Ариф расставил всех по порядку, у каждого своя задача, всё чин по чину! И никто ведь не подумал, что это не шутки – это война! Ведь у наших уважаемых педагогов головы полетят, фигурально, конечно, выражаясь... Мне поручили сидеть в засаде и ждать, когда наши педагоги вернутся с переговоров. Когда они вернутся в клуб, я должен свистнуть особым образом, дать, так сказать, сигнал к нападению!


Я сижу в сухом русле арыка, под мостом, по которому должна вернуться наша «договаривающаяся команда». А ночь...  Серп луны, почти ничего не освещающей. Я облизнул засохшие губы, готовясь к оглушительному свисту. Педагоги дошли до моста и вдруг… навстречу им бежит наш повар и предупреждает о готовящемся акте мщения.


Что же делать?! Свистни я, и наш отряд тут же начнёт действовать, начнётся конфликт не только с врагом, но и с нашими уважаемыми педагогами. Вдруг председатель нашей договаривающейся комиссии, мой любимый учитель Виктор Григорьевич рванул вдоль арыка (никогда бы не поверил, что он может так бежать – только топот его сапог меня побудил к действиям). Я бросился бежать по заросшему руслу арыка, параллельно ВГ, одна мысль в голове – надо его опередить! Когда мы с ним добежали до леска, мы столкнулись и оба полетели на землю. Я вскочил первым.
     

       –  Стой! Кто это?!

Я изменённым голосом кричу:
      –  Атас! Измена!

А у самого в башке: только бы ВГ не узнал меня! Добежал до клуба – сердце стучит, вот-вот выскочит из груди! Последние двадцать метров иду нормальным прогулочным шагом, а дыхалки-то нет, дышу, как паровоз! И, как назло, на углу нашего клуба – два титана, два эстета, два гурмана, педагоги  Држевский и Иоселевич, обсуждают тонкости  различия вкуса Краковской колбасы и Польской. Мне бы, как обычно, сердечно их поприветствовать, но я сейчас умру от удушья – дыхание-то я затаил.
     

      –  А, Женя, прогуливаешься? – я только мог кивнуть и изобразить улыбку, подозреваю, что моя улыбка их напугала и, наверное, им показалось, что моё приветствие не очень-то вежливое…

Войдя в помещение, я повалился на постель и попытался отдышаться. Рядом сидит мой друг и однокурсник  Бяшим с нотами на коленях – ещё один титан – он читает ноты, как книгу, и внутренним слухом слышит музыку! Удивительных способностей человек! Он живёт в своём мире, в мире музыки, а всё остальное вокруг – какое-то недоразумение!


На следующий день перед работой всех построили, и Виктор Григорьич рассказал о том, что вчера произошло, что активные участники проваленной акции будут наказаны.
      –  Хорошо, что пианисты в этом не участвовали. Вон – Бяшим и Женя сидели и читали… 

В глазах девочек очень явственно почувствовалось  презрение! Я был готов провалиться под землю… Одно утешало – во время войны разведчики, несмотря ни на какие обвинения, сохраняли тайну своего задания…


А впереди ещё много было работы, было время и для шуток и развлечений. Есть, что вспомнить.


P.S.   Италмаз больше не пел свою песню, потому что неизвестный злодей вырезал кожаную деку тара…

Ашхабад,  март 2017

 





<< Назад | Прочтено: 341 | Автор: Сапегин Е. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы