RC

Прошлое - родина души человека (Генрих Гейне)

Логин

Пароль или логин неверны

Введите ваш E-Mail, который вы задавали при регистрации, и мы вышлем вам новый пароль.



 При помощи аккаунта в соцсетях


Темы


Воспоминания

Евгений Сапегин

МОЁ ДЕТСТВО

 

Мне было два года, когда произошло страшное ашхабадское землетрясение. К счастью, никто из моих родных в этой катастрофе не погиб. Я, естественно, ничего этого не помню. Конечно, разговоров о землетрясении я слышал много, но всё это как бы меня не касалось. Мой отец с помощью брата мамы построили времянку в ряду таких же сооружений на улице Овражной, недалеко от Первого парка, в котором была расположена филармония. Отец работал в этой филармонии концертмейстером, видимо, поэтому и построили жильё рядом с работой. Мой брат Леонид был старше меня на девять лет, мама мечтала о дочке, по всем признакам её мечта должна была исполниться, но… родился я мальчиком, видимо, из вредности. Наверное, она расстроилась и не до конца верила, что я так и останусь навсегда мальчиком, потому что назвала меня Женей – ведь и девочку можно так звать. Мало того, когда я стал самостоятельно передвигаться по улице, она одевала меня в платьице, и я носился по улице со своими друзьями в платье. Правда, в то время все ходили, кто в чём. Штанов ни у кого не было – все были в трусах разного размера и рубашонках, девчонки – в платьях, да кто из нас задумывался, кто есть кто? Я понятия не имел о различии пола. Все мы были дети, а кто как одет – да кого это волнует?! Конечно, долго это не могло так оставаться. Как-то в пылу игры мы с мальчишками отошли в сторонку попИсать по-быстрому, чтобы не прекращать игру, а проходящий мимо забулдыга стал громко меня стыдить:
      – Э… да ты же пацан! Как не стыдно тебе платье носить, как девчонка!? Сними сейчас же!

Я побежал домой с криком:
      – Мам! Я, оказывается, пацан! Почему же ты меня одеваешь, как девчонку? Это же стыдно!

Мама пыталась меня успокоить, мол, какая разница, в чём ходить, ты же не голый бегаешь? Мало ли, что глупые взрослые говорят? Я, однако, упёрся рогом – надо мной смеются!


Пришлось маме вытаскивать старые рубашки брата, из которых он давно вырос. Правда, все они требовали некоторого ремонта, всё-таки он никогда не был пай-мальчиком, и все мамины изделия очень быстро приходили в ужасное состояние – ведь после землетрясения так много было развалин, так много было всяких интересных мест для игр, а мальчишкам везде надо пролезть, и порвать рубашку – плёвое дело. Забегая вперёд, должен сказать, что всё моё детство, примерно до 15 лет, мне и пришлось ходить в обносках брата и отца, хотя мама ежедневно сидела за машинкой – купить-то одежду было нелегко!


Конечно, первой учительницей была дома мама – она, как могла, учила меня многим вещам – например, в четыре года я мог считать и даже читать несложные слова. Моя тётка Фая – сестра мамы – дарила мне всегда книжки-раскладушки с текстом, набранным крупными буквами. Все дома обожали читать, даже мой старший брат, которого я не очень уважал за покровительственное отношение ко мне. А как он иначе мог ко мне относиться, если его постоянно заставляли следить за мной, в то время, как так много интересного происходило вокруг! Например, когда умер сосед-старичок и приехала  полуторка и многие соседи поехали на кладбище на похороны, все пацаны тоже оказались среди провожающих, как же он мог остаться в стороне?! Он просто взял меня с собой! И меня посадили в кабину рядом с шофёром! Это было блаженством! Я совершенно не помню, как прошли похороны, зато я навсегда остался фанатом автомобиля и шофёрских действий! А на кладбище, конечно, было немножко страшно, тем более, что пацаны пошли посмотреть какой-то старинный склеп. Какое страшное слово! Склеп был почему-то не заперт. Пацаны, разговаривая шёпотом, проникли внутрь, рассказывая всякие страшные истории, связанные с мертвецами. Брат взял меня за руку, и мы медленно прошли в подземелье. Там во мраке стояли четыре гроба, что-то меня отвлекло, и вдруг я понял, что все ушли, а меня там оставили! Я кинулся к выходу, и понял, что меня заперли! Я заорал благим матом! Дверь распахнулась, и меня встретили смеющиеся физиономии.
       – Чего орёшь? Подумаешь, дверь придержали! Бояка!

От ужаса я чуть не свихнулся.
        – Только мамашке не говори.
        – Ладно, только тогда ты меня научи по-настоящему читать. Книжки, которые ты читаешь…


На том и порешили. Конечно, домашняя школа – это одно, но есть ещё и "дворовая школа". Там меня учили совсем другим словам. Например, какой-то мальчишка спросил:
      – Вот это как называется?
      – Как? Все знают – это пиписька.
      – Дурак, это только маленьким так говорят. На самом деле это называется "**й"! Только взрослым этого говорить нельзя, они сразу начнут орать!
      – Ты меня обманываешь, все говорят, что это пиписька!
      – Ну, если не веришь, скажи своей матери это слово – она тебе задницу набьёт!


Я пришёл домой, послонялся по комнате, мать что-то готовила к обеду. Я никак не мог сказать ничего, наконец, набрался храбрости и громко сказал:
     – **й!
     Мама спокойно продолжала готовить еду, напевая что-то. Я повторил:
     – **й!
     – Ну и что, может, кушать хочешь? Садись к столу.

Много лет спустя я восхитился воспитательным чутьём моей матери, ведь я моментально забыл это слово и уже никогда его не употреблял.


Этому мальчишке я потом показал язык и сказал:
     – Врун! – Пацан этот был самый противный из всех на нашей улице, и его физиономия была противная, зато ставил из себя бывалого хулигана…
     – Ха, да ты не пацан, ты же в платье ходил, девчё-ёнка! – И захохотал. – И мамашка твоя… – Тут я вдруг изо всех сил ткнул ему кулаком в нос! Брызнула кровь, мальчишка схватился за нос и… захныхал и, размазывая сопли и кровь, кинулся бежать с криком "Ма-ма-аа!" домой. Надо сказать, это был единственный случай в моей жизни, когда я ударил человека. Отец научил меня, что все споры нужно разрешать только правильным словом и никогда не применять силу. И мне это удавалось всегда,.. правда, кулак на всякий случай был наготове…
     

Конечно, разница в возрасте в 9 лет мешала нам с братом принимать участие в одних и тех же играх. У него была своя компания, а тут ещё надо со мной возиться. Когда на углу Овражной и ул. Пушкина строили двухэтажный дом, компания, возглавляемая моим братом, полезла по мосткам недостроенного дома внутрь стройки, ещё без крыши. Рабочих на какое-то время перевели на другой объект, так что сам бог велел проверить, что там внутри. Лёня строго-настрого запретил мне идти с ними… Ага, счас! Я дождался, когда они поднялись по мосткам наверх, на верхотуру дома. Наверху мостки внутри дома оказались сантиметров на 60 ниже. Мне пришлось на них спрыгнуть… Всё. Больше я ничего не помню. Брат со своей компанией принёс меня, окровавленного, без признаков жизни и представил в таком виде моей бедной мамочке. Крики, плач, собрался народ, среди соседей оказался врач, меня положили на кровать. Я открыл глаза и сказал:
      – Мам, можно, я пойду на улицу колесо катать? – Что тут было! Такого хохота я больше никогда не слышал! Кровь на мне оказалась краской, а на мне – ни царапины!..
     

Мой брат после землетрясения учился в пятом классе в пятой школе. Школа была разрушена, и учились они в палатках – были поставлены большие армейские палатки. Конечно, при каждом удобном случае некоторые ученики, к которым относился и мой брат Лёня, убегали с уроков и лазили по развалинам и другим интересным местам. Учился он неважно, однако по химии у него всегда была пятёрка! Директором в этой школе был человек по фамилии Бульба, он же преподавал и  химию. Его авторитет был непререкаем, с его уроков никто не убегал, ученики его любили за его манеру ведения уроков – с юмором и с необычными примерами. Лёнька приходил домой и с восторгом рассказывал об уроках химии:
       – Да что ж тут запоминать? Так просто: свинец – плюмбум, плюнул и размазал!
       А когда он рассказывал о диффузии, пример давал такой:
       – Вот, к примеру, сейчас Лёнька подвезёт маленько, ничего не слышно и не видно, а через пару минут весь класс почувствует!
Может, и непедагогично немножко, но такие примеры запоминаются на всю жизнь! Я с детства помню это по рассказам брата до сих пор, хотя химию никогда не учил…


Бульба был, так сказать, взрослым "идолом", но был у него ещё один друг и одноклассник, которого он "боготворил" – Юрка Польди! Он работал в семейной группе «Велосипедисты Польди» в цирке. Пока цирк был на гастролях в Ашхабаде, Юрка учился в Лёнином классе. Юрка вытворял чудеса на обыкновенном велосипеде, конечно же, он был кумиром всего класса, не считая того, что все его друзья проходили в цирк бесплатно и торчали в подсобных помещениях и видели всю работу, так сказать, с внутренней стороны. А уж когда Юрка приезжал в школу на своём цирковом велосипеде, то тут уж было не до учёбы – вся школа смотрела на его трюки. При всём этом – это был такой же пацан, как и другие!..

 

В 1951 году мы получили двухкомнатную квартиру в новом доме на углу проспекта Сталина и улицы Андижанской. Замечательно! Правда, канализацию и воду провели только через несколько лет, но замечательно, что в двадцати метрах от дома, на Андижанской – библиотека им. Горького. Две двери – слева детская библиотека, справа – для взрослых! Я приходил со своим братом и канючил, чтобы он взял и для меня книжку. Библиотекарь, пожилая женщина, удивилась, кто это там ноет – из-за барьера не видно. Брат ответил ей:
      – Вот! Надоел, не успеваю книжки ему давать! 

Библиотекарь поднялась, перегнулась через барьер:
      – Ба! Сколько же тебе лет?
      – Пять.
      – И, что же, читать умеешь?
      – Конечно.

 Женщина открыла наугад какую-то книгу.
      – Читай!
      – Д'Артаньян выхватил шпагу и воскликнул: "Защищайтесь, сударь!"…
      – И давно ты уже читаешь?
      – Давно, а Лёнька не хочет приносить мне книги, самому мало!

 Женщина отошла на минутку, вернулась с заведующей.
      – Мы тебя записываем в виде исключения в библиотеку, только книжки ты должен возвращать в том же виде, как и получаешь!
      – Ура! – Закричали мы все. Теперь я смогу читать, сколько хочу. Это было время какого-то запоя читательского. В библиотеку я ходил каждый день. За день я прочитывал книгу, попробовал второй раз прийти – ан, нет, завернули:  можно только один раз в день приходить! Правда, потом стали давать по две книги за раз.


Очень не простые люди нас тогда окружали. В нашем доме жили в малюсенькой комнате на втором этаже Мария Денисовна и Борис Владимирович Никольские. Мария Денисовна в молодости какое-то время жила и училась в Париже, пела в опере с Шаляпиным. Борис Владимирович, судя по его скудным рассказам, был "высоких кровей", чем он занимался – я не знаю, вскользь как-то сказал, что любил пьянствовать в ресторане "Прага" в Москве. Жизнь закончили они в ужасающей нищете. Мария Денисовна преподавала в Культпросветтехникуме, иногда приходила к нам поиграть на пианино, что-то надо было по работе. Борис Владимирович не работал, инвалид. Не знаю, соседка как-то обмолвилась, что у него "воспаление хитрости", но, думаю, были другие причины. В малюсенькой комнатке помещались только они, маленький радиоприёмник и книги, книги… Борис Владимирович иногда меня просил поменять лампочку или проверить, почему у него не работает приёмник. Ещё бы он работал – он самостоятельно поменял вилку на шнуре, после этого стали перегорать пробки! Когда я ему показал, что шнур состоит из двух разных проводов и их надо изолировать друг от друга, он очень удивился! Гардероба никакого не было – только то, что было на них. Да, печальный конец жизни...
       

В соседней комнате жили врач Валя Менес (которая делала мне уколы, когда я болел) вместе с престарелой матерью. Старушке было лет девяносто, одевалась она по моде 20-х годов, периодически наносила визиты знакомым, для этого мой отец предлагал свой "Москвич". Я поднимался к ним и говорил, что можно ехать, на что она отвечала:
      – Прикажите закладывать, я сейчас спущусь! – Конечно, сама она спуститься не могла, ходила она с клюкой, Валя её поддерживала и сопровождала.


В нашем доме жили директор школы №3, в которой я потом учился, директор Районо, два инженера, завуч музшколы. В соседнем доме – мой друг Сашка, который научил меня играть в шахматы, который был на несколько лет младше меня, и всё-таки был мне очень интересен своим высоким не по годам интеллектом. И дед которого, по словам его бабушки, был соратником Луначарского. И сестра которого, красавица Виола, Вёлка, как её называл Сашка, как-то с такой улыбкой посмотрела на меня и сказала:
      – А я уже во втором классе! – А я смотрел ей вслед и думал: может, я влюбился в неё? Потом посмотрел на свои рваные трусы, подумал, что я ведь только пойду в первый класс… нет, это невозможно!


Мы как-то привыкли друг друга дразнить:
      – Галка – палка! – И получать в ответ:
      – Женька – пенька!
      – Лидка – дура!
      – Э, это не в рифму!
      – Зато по сути…
И только: «Вёлка - …»... нет, язык не поворачивается, ничего не могу больше сказать. Что-то мешает… наверное, какой-то этап детства закончился…

 

Родители решили, что мне надо окрепнуть, поэтому в школу я пойду не в 7 лет, как все нормальные дети, а в 8. А в 7 лет я пойду в музыкальную школу. Что же, им виднее. И всё-таки, мне кажется, они совершили ошибку. Ну посудите сами, пойду в школу этаким глубоким стариком – в восемь лет! Прочитать почти все книги в библиотеке и пойти в школу, чтобы учиться читать! Нонсенс! Отец на это сказал, что общее образование надо получить, но это не главное в жизни – надо получить профессию! Поэтому сначала нужно все силы положить именно для изучения музыки. Как-то этот вопрос в семье вообще не обсуждался – раз отец пианист, значит и я должен стать пианистом. Ну что ж, я не был против, но сомнения меня посещали – отец-то от Бога музыкант, а я кто? Ну, "Собачий вальс" я могу сыграть, а потом что? Надо же работать, заниматься, а я читал, что заниматься надо ох как много, по многу часов в день! А все мои остальные увлечения? К нам приходил скульптор, лепил барельеф отца для музея, я интереса для скопировал из пластилина ухо этого барельефа, скульптор был удивлён и предложил отцу послать меня на учёбу к художникам. Женщины из библиотеки, которые сблизились с моей мамой, принесли мне новенький фотоаппарат «Зоркий-4», находящийся на балансе библиотеки и совершенно зря пылившийся в упаковке на полке – мол, изучай, может, когда-нибудь снимешь что-нибудь для библиотеки. Фотография – вот ещё одно моё увлечение. А зоология, а автомобиль – тоже меня очень увлекали! Где для этого набрать свободное время? Пришлось выбирать. Конечно, слово отца – закон, музыка должна быть моим главным делом, а всё остальное так и останется увлечением, хобби, как сейчас принято говорить. Так и порешили. На этом, действительно, закончился первый, самый беззаботный этап детства.

 
Сейчас, когда жизнь уже приближается к закату, я думаю, что детство никогда не заканчивается, заканчиваются только этапы, бывают трудные времена, бывают победы и поражения, но детство ещё не кончилось – в душе, нет-нет, да выскочит что-то ребяческое, этакое, чему сам удивляюсь! Самое главное – в зеркало поменьше смотреть, а лучше вспоминать прошлое – что я сейчас и делаю!


Ашхабад,    июль 2017

     
  
        


МУЗЫКА В СТРАНЕ "ДЕТСТВО"

В первые годы после землетрясения 1948 года мы жили во времянке на улице Овражной, около Первого парка, в котором располагалась филармония. Мой отец часто возвращался с работы с коллегами - певцами, композиторами, музыкантами. Репетировали, пили чай, спорили, в общем, скуки у нас в доме не было. Мне было года четыре, и у меня был друг среди постоянно приходящих музыкантов – Борис Нигматуллин, хормейстер. Он всегда находил какие-то немудрящие игрушки, или просто играл со мной – в общем, был свой "в доску".  Я принимал воинственный вид, наставлял не него игрушечный пистолет и кричал:
        –  Ты! Я тебя сейчас убью! 

Он немедленно поднимал руки, умоляя пощадить его!


Как-то мама сказала мне, что нехорошо ко взрослому человеку обращаться на "ты". Надо говорить "Вы". Я помню, что я страшно удивился: как, дядя Боря – взрослый?! Он же мой друг! Но принял во внимание наставления мамы, поэтому когда на следующий день пришёл дядя Боря, я выскочил из угла с деревянной саблей, которую сделал мой родной дядя Вася, и грозно закричал:
        –  Вы!... –  Все расхохотались… я понял, что-то не так, поэтому продолжил – я тебя сейчас зарежу! – Все ещё пуще захохотали… 


Много лет спустя Нигматуллин, когда меня встречал, всегда вспоминал эту фразу – "Вы! Я сейчас тебя зарежу!" Кстати, когда я уже был вполне взрослым, отец рассказал мне, что Борис Нигматуллин обладал невероятно низким певческим голосом – он был "октавистом", то есть его голос был ниже самого низкого баса. Это большая редкость.  "Мой друг" дядя Боря был невысоким, щуплым мужчиной и разговаривал достаточно высоким голосом, поэтому я просто не поверил отцу. Папа сказал, что он тоже не поверил и устроил состязание в гулком помещении филармонического туалета. Соревновались Борис Нигматуллин и бас Кладницкий. По очереди пели какую-то низкую ноту, потом спускались по гамме вниз, и когда Кладницкий не мог уже ничего "изобразить", Борис "опустился" ещё много ниже. Вот уж никогда бы не поверил, что такое возможно!  Правда, этот голос используется в основном в хоровой музыке. В молодости Борис пел в хоре Свешникова. Сам Свешников очень любил Бориса и не упускал случая похвастаться своим октавистом. И как-то перед очень важным для Свешникова концертом он пригласил Бориса в гости, стол ломился от вкусностей. Свешников подбадривал молодого худенького, наверняка недоедающего паренька: "Ты ешь, ешь, не стесняйся", подливая в рюмку коньяку. "Ты уж, постарайся, завтра покажи свой дар во всей красе!"


После  "банкета" у Свешникова Нигматуллин целый день со стоном валялся в постели, что называется – обожрался! Вечером концерт, не помню, какое произведение исполнялось, перед финальным аккордом хор затихал, и Свешников, предвкушая реакцию зала, с улыбкой показал Борису – давай, мол, свой шедевр – пять нот низкого баса спускающиеся всё ниже и ниже… Но вместо этого услышал сипение и шипение – что называется, шубой по полу!.. Когда занавес опустился, Свешников с перекошенным лицом указал Борису на двери и заорал:
       –  Во-он!! И чтобы я больше никогда тебя не видел!..


Но вернёмся во времянку на Овражной…
У нас всегда звучала музыка – певцы и музыканты репетировали у нас дома, больше всего мне нравилось, когда кто-то из оперных басов пел "Блоху": "Блоха – ха-ха-ха-ха!" и, когда мама меня сажала на горшок, почему-то я всегда вспоминал эту песню и громко пел, сидя на горшке: "Блоха – ха-ха-ха-ха!"

Как-то летом, жарким августом отцу удалось достать комнату в дачном домике в Фирюзе, и мы с мамой и братом Лёней провели целый месяц в этом прекрасном месте. Там была совсем другая жизнь, другие впечатления, другие развлечения. Отец купил гамак и повесил его между деревьями. Мама всегда потихоньку говаривала, что руки у него как-то не так растут, я не понимал, как это может быть и иногда посматривал – вроде нормально, как у всех. Но в этом гамаке почему-то было очень трудно лежать, и каждый, кто пытался это делать, неизбежно оказывался на земле! Наконец, гамак сам по себе "распустился", в середине образовалась большая дыра, на этом наши эксперименты закончились, а я на всю жизнь запомнил, что лежать в гамаке очень опасно. Через много лет я решил, что гамак – это не так уж плохо, и надо бы ещё разок попробовать, но… никогда уже не было удобного случая.


В дачном домике к нам приблудилась кошка. Мама очень всегда любила животных, мне тоже нравилось, как она мурлычет, когда я её глажу. Каждый день мама меня купала: приносила ведро горячей воды, такое же – холодной, я сидел в ванночке в тёплой воде, мама пошла за чистой одеждой и вдруг услышала душеразрывающий кошачий крик! Мама в ужасе прибежала – я сижу в ванночке, а от ведра с водой – цепочка мокрых кошачих следов. Что случилось!?
      –  Она же тоже целый день по двору бегала, вот я и решил её искупать, засунул её в ведро…
      –  Ага, в ведро с кипятком!..


…  Наконец мы вернулись домой, всё по-старому, полный дом артистов, музыка, шум, гам, разговоры, смех.
      –  Мам, я хочу на горшок.
      –  Ну, потерпи чуток, сейчас люди уйдут, при них неудобно…
Наконец все ушли, тишина, как хорошо…
      –  Ну, вот теперь садись… а, кстати, а почему ты не поёшь? Забыл все свои привычки, пока в Фирюзе жили.

    "А в самом деле, - думаю, - чё это я не пою?" Открыл рот и... забыл песню-то свою любимую… Как же называется это зловредное насекомое? А-а… И я завопил во весь голос:
      –  Клопы! Ы-ы-ы-ы!..
             

…  На том месте, где сейчас Кабинет Министров, раньше была гостиница "Туркменистан", а ещё раньше были развалины, если я не ошибаюсь, филармонии. Ошибиться вполне могу, ибо лет с того времени прошло достаточно. Помню, что мы с моим старшим братом пошли в кино, а кинозал был как раз в этих развалинах. Было это примерно в 1951 году. В чудом оставшемся после страшного землетрясения зале показывали кино, там была сцена, на которой стоял рояль. Кино по каким-то причинам задерживалось, публика улюлюкала, бесновалась. Мне в ту пору было 5 лет. Мой брат, которому было уже 14 лет, решил в шутку утихомирить публику – с серьёзным видом вышел на сцену и поднял руку, публика слегка притихла. Он громко, как настоящий конферансье, объявил:
        – Перед сеансом прослушайте выступление пианиста. Вальс. – Потом протянул руку, приглашая меня – прошу, маэстро!
       

Публика немножко посмеялась, глядя, как я вскарабкиваюсь на высокий стул. Я ещё был очень мал, чтобы волноваться перед выступлением, поэтому я бойко оттарабанил то, что умел – Собачий вальс, которому меня за несколько дней до "выступления" научил старший брат. Публика бурно  аплодировала и свистела. Брат гордо показал рукой – мой брат! Почти сразу же начался фильм, как сейчас помню – "Алитет уходит в горы"…


… Когда мне было 6 лет, я частенько ездил на всевозможные концерты, в которых обязательно участвовал мой отец пианист. С раннего детства я был знаком с устройством закулисного мира, со всеми осветителями, рабочими сцены, знал, как открывается и закрывается занавес. Знал, для чего нужны эти тяжеленные квадратные штуки, которые надевались на фигурные железки – оказывается, с ними так легко и быстро поднимаются и опускаются разные задники и кулисы. Для меня ставили стул в левой кулисе, откуда выходили все участники после объявления следующего номера. Тётя Маргарита набрасывала на плечи красный набивной платок и начинала петь: "Ах, Самара-ха го-ха-радок, беспокойна Яя…" Я потом спрашивал маму, что это за Самараха? А гохародок? И почему так беспокойна Яя? И кто это такая?


Потом пел дядя Жора на неизвестном языке какую-то русскую народную песню. Я никак не мог понять, почему у папы тряслись плечи, а когда он вернулся за кулисы, у него было мокрое лицо. И почему он потом долго хохотал и никак не мог остановиться. Оказывается, дядя Жора забыл слова первого куплета и стал "нести какую-то околесицу…" Я ничего не видел, он никуда ничего не нёс, а просто пел, улыбался и жестикулировал. Было очень интересно! Папа сказал, что дядя Жора забыл и второй куплет, после чего у папы потекли слёзы, а когда дядя Жора запел и третий куплет на "иностранном языке", папа сказал, что к нему чуть какой-то Кондратий не пришёл. Я не понял… Потом пела тётя Роза, жена дяди Жоры, как папа сказал – утробным голосом, очень похожим на голос дяди Жоры…
      

Когда мы приехали домой, мама спросила: "Ну и как тебе понравился концерт? И кто тебе понравился больше всего?"  Я сказал, что больше всего мне понравился Галканов - фокусник! Он деньги делал из ничего! Здорово!  Ну, и ещё там пели тётя Маргарита, дядя Жора и его единоутробная жена… Мама упала лицом на стол и захохотала, и папа вместе с ней…

     

… Когда я уже учился в музшколе, папа сказал: "Ты посиди в машине, а я зайду в Совмин, там теперь в буфете работает Галканов". Я расстроился: "Как же, он же такой хороший фокусник, зачем он сменил профессию?!" Папа загадочно ответил: "Он оставил только сцену, а профессию не поменял". Я ничего не понял…

 

… Иногда собиралась филармоническая концертная группа для проведения концертов вне города. Отец всегда брал меня с собой. Во-первых, было всегда интересно ехать в филармоническом автобусе, в котором так здорово открывается дверь – замечательным рычагом, его так лихо двигает шофёр дядя Ваня! Во-вторых, по пути можно так много увидеть новых мест за пределами города! Ездили в Ак-тепе, на военный аэродром, где заведующий клубом – дядя Вася Картушин, которого я ни с кем не мог спутать – у него такая замечательная огромная бородавка у носа! Ездили на концерты в Фирюзу. С нами обязательно ездил мой дядя Вася, настройщик фортепиано. Нам всегда нужно было приезжать пораньше, чтобы дядя Вася успел перед концертом настроить пианино. А мы с отцом в это время прогуливались, осматривая окрестности. Концерт заканчивался довольно поздно, назад ехали в полной темноте – это же так здорово! Дорога в то время была абсолютно пустынная, столько интересного можно было увидеть – то шакал дорогу перебегает, то лиса. Первое время я отказывался верить – какая же это лиса? Лиса – рыжая и красивая, а это какое-то чучело драное! Пока из Фирюзы едем по Фирюзинскому ущелью – то и дело видны "горящие" глаза неведомых животных в кустах на обочине. Ежи часто перебегают дорогу. Дядя Вася всегда сидит рядом с водителем, и время от времени толкает его, видимо,  дядя Ваня в ночное время привык спать, и дядя Вася его периодически встряхивает:
       –  Куды ты! Мать твою!
      –  Василий – окликает тихонько папа дядю Васю – а чем вы с Ваней занимаетесь во время концерта?
       –  Ну, поправились маленько – виновато говорит дядя Вася…
А я смотрю – вроде не заметно, что потолстели. Да и как можно было за какие-то полтора часа потолстеть, не понятно…

Ах, как интересно было ездить с отцом на концерты! Какое было время… Так хочется вернуться хоть на некоторое время туда,  назад… Так многое забылось навсегда…
Эх! Как жаль…
Жаль!

   Ашхабад. Май 2017

 

НАШ ДОМ


Замечательный у нас был дом – расположен на углу центрального проспекта Сталина и улицы Андижанской, на которой, в свою очередь, библиотека им. Горького. Рядом – Второй парк, стало быть, и почти ежевечернее кино. Рядом же находятся магазины, ассортимент продуктов которых  почему-то год от года катастрофически уменьшался. Чем ближе к сроку, назначенному Хрущёвым для начала эпохи коммунизма, тем меньше в него верилось. Должен сознаться, это меня по малости лет мало тревожило. Рядом были книги, а в них столько замечательных героев, как правило, совершенно не обращавших внимания на трудности жизни, и героически проходящих свой нелёгкий путь! Через дорогу находился наш "полигон для игр" – развалины дома, долго ещё лежавшие между нашим домом и Ашгэсом – электростанцией. Из-за работы этого агрегата дом наш постоянно дрожал мелкой дрожью, стёкла звенели, а шум от работы турбин не позволял спать приезжавшим к нам гостям. Сами-то мы давно к шуму привыкли и совсем его не замечали.


В старом Ашхабаде жили люди разных национальностей, и у каждой национальности был свой район проживания. Но после землетрясения всё поменялось. Сейчас улица Андижанская ведёт в район, где рядом живут армяне и азербайджанцы. Нам, детям, не было никакой разницы. И те,  и другие одеваются одинаково: мужчины выходят в одинаковых костюмах, с одинаково жутким скрипом туфли – особый шик, такие башмаки делаются только на заказ! У них одинаково толстые жёны. Когда они проходят по нашей улице, ещё долго ощущается шлейф ароматов щедро налитых духов, все в похожих шёлковых платьях, все грызут семечки… Вообще-то район у нас спокойный, но иногда случаются кратковременные стычки, которые нередко заканчиваются жестокими драками. Потом всех мужчин куда-то везут в милицейском автобусе. А поздно вечером, пристыженные, но весёлые, под конвоем всё таких же пахучих жён, возвращаются домой, всё так же скрипя башмаками.


В юности мне никогда не удавалось по внешнему виду определить характер того или иного человека. Отчасти, конечно, виноваты художники-иллюстраторы книг, которые я читал. Злодеи всегда изображались страшными уродами, а герои – статными красавцами! По Андижанской часто проходил человек, которого я боялся. Совершенно бандитская морда, человек странно двигался – какими-то рывками. Голова как-то неестественно выдвинута вперёд, и в то же время повёрнута в сторону, а глаза устремлены вверх! Чтобы  добиться такого положения, ему приходилось невероятно длинной рукой постоянно поддерживать голову под нижней челюстью. Я поделился своими страхами с братом. Он расхохотался:
       – Это же Джуня! Он голубятник. Совершенный фанатик. Кроме голубей он больше ничего знать не хочет. Зато о голубях он знает всё! Ты заметил, что правая рука у него всегда под головой? Так вот, я никогда не видел, чтобы он её опускал – может, она уже приросла к голове? Он даже когда ест, ложка у него в левой руке. И всё время смотрит в небо – а вдруг чужой голубь прилетит, так он великий мастер сманивать чужих голубей в свою голубятню! Голуби – его жизнь. Об остальных вещах в мире он, наверное, и не догадывается… Совершенно безобидный человек.


Ну ладно, в детстве я часто ошибался  по поводу внешнего вида незнакомцев. Но когда я уже будучи семейным человеком "прогуливал" свою трёхлетнюю дочь (она занималась нормально женским делом – строила из песка замок), я, оторвавшись от газеты, вдруг увидел совершенно страшного человека. Во-первых, он был пьян. Здоровенный молодой армянин в кирзовых сапогах, с огромным тесаком за отворотом голенища и зверской небритой мордой зигзагами приближался к нам! Что делать? Схватить дочь и попытаться убежать? Это как-то не по-мужски! Тем временем Страшила остановился, посмотрел на дочку… и молча пошёл дальше. У меня камень свалился с души. Но я рано радовался – через минуту он вернулся… Подошёл к дочке (я приготовился к прыжку) и… молча протянул ей… цветок! Клянусь, в этот момент я увидел… прекрасного юношу, прекрасного принца, который, опустившись на одно колено, галантно преподнёс даме букет цветов!.. Потом этот забулдыга повернулся и ушёл! Кто он такой, откуда взялся, куда ушёл и, главное, где он взял этот замечательный цветок? Не знаю!.. Ну как можно по внешнему виду оценить человека?..


Но вернёмся в детство  – детство было у нас такое же замечательное, как и наш дом! Жалко только – оно быстро кончилось.

Раньше около каждого дома у боскета с цветами стояли скамьи. Потом их убрали. Но не беда – у нашей веранды можно было посидеть на приступочке. Когда набегаешься в играх, хорошо немножко посидеть и посмотреть на прохожих. Я там часто видел маленького ещё Рудика Шафиева (будущего великого барабанщика), который ехал на трёхколёсном велосипедике в сопровождении старшего брата, часто прогуливались флейтист Коршунов  с женой, неизменно под ручку, иногда вальяжно прохаживался актёр Каратов с резной тросточкой, который жаловался моему отцу, что туркменские ребятишки его забрасывают камнями после его появления в фильме "Опасное поручение" в роли англичанина. Когда я стал постарше и работал уже в оркестре, оказалось, что через дом от нас живёт Толик Зайцев, тромбонист. Мы с ним часто встречались на троллейбусной остановке, идя на репетицию. Он рассказывал, что соседи соорудили большой вольер для собаки. Эта собака, свирепая овчарка, почему-то люто возненавидела Толика. Когда он шёл с инструментом на работу, она его подкарауливала и  неожиданно набрасывалась на сетку с громким рыком! А так  как он всегда опаздывал на работу, то забывал обо всём не свете, лишь бы успеть к началу репетиции. И когда он пробегал мимо вольера – внезапное нападение собаки всегда было большим стрессом для его и так слегка расшатанной алкоголем психики. Каждый день он добегал до остановки, держась за сердце.


Пришёл день нашего концерта. Толик с утра оставил свой инструмент в репетиционной комнате, подстригся, вечером вышел из дома, благоухая гвоздичным одеколоном, одетый в белоснежную рубашку с обязательной бабочкой, в новенький смокинг, что называется, "с иголочки". И впервые, видимо, вышел осторожно и не торопясь, поэтому, наверное, он увидел собаку первым! Собака сидела спиной к нему и внимательно наблюдала за кошкой, которая копошилась с другой стороны вольера. И тут у Толика появился шанс отомстить вредоносному существу, которое он ненавидел всей душой – дело в том, что хвост собаки оказался снаружи вольера! Ослепительный тромбонист подкрался к своей жертве и… (здесь дробь литавр его души дошла до фортиссимо, зазвучали тимпаны и фанфары!!!) Толик схватил хвост и изо всех сил дёрнул его к себе!!! Эффект был оглушительный – от неожиданности пёс взвыл, рванулся вперёд, а из заднего отверстия хлынула зловонная струя!! На новенький смокинг! На белоснежную сорочку с бабочкой!! На торжествующую физиономию Толика!!!


Как уж он очистился, я не знаю, но на концерт он не опоздал! Правда, от него все шарахались – кроме подозрительных пятен, на его костюме остался вечным памятником злобной мстительности неистребимый запах! Этакая смесь дешёвого одеколона и собачьего дерьма! Конечно, через пять минут после его прихода в тот вечер весь оркестр уже хохотал, смакуя детали. А когда во время сольной импровизации Эдик, саксофонист, во время игры посмотрел на Толика, ему вдруг стало так смешно, что, будучи сильно простуженным, он во время игры хмыкнул, и под носом у него внезапно образовался большой пузырь! Который, к большому удовольствию зрителей, лопнул почти в микрофон! Раздосадованный, пунцовый Эдик в перерыве набросился с резкой критикой на музыкантов. Барабанщик от возмущения резко вскочил и повалил медные тарелки, которые с громким звоном повалились на пол… Кто сказал, что собачий хвост – это конец?!! В данном случае собачий хвост оказался первым звеном в цепи различных, в разной степени неприятных, но ярких событий!..

     

Примерно в это время в Москве как раз начал карьеру модельера молодой однофамилец Толика – Вячеслав Зайцев. Естественно, оркестранты стали говорить,  что, мол, у нас теперь есть свой Зайцев, со своей  линией запахов!

 

      

Хороший у нас был дом, много вокруг интересных людей жило в нашем районе, в двух шагах от дома на пустыре ежегодно разбивался шатёр Цирка шапито. Конечно, это было событие! А потом много лет строился стационарный Цирк. Какие-то непредвиденные обстоятельства задержали строительство. Котлован был выкопан давно, потом он  постепенно заполнялся водой, кто-то запустил туда мальков сазана, а через пару лет туда потянулись люди с удочками. Кто-то молил бога, чтобы Цирк подольше не был построен. Но всё таки все вопросы так или иначе были решены, красавец Цирк был построен и сейчас является украшением района!

 Ашхабад, август 2017






<< Назад | Прочтено: 437 | Автор: Сапегин Е. |



Комментарии (0)
  • Редакция не несет ответственности за содержание блогов и за используемые в блогах картинки и фотографии.
    Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.


    Оставить комментарий могут только зарегистрированные пользователи портала.

    Войти >>

Удалить комментарий?


Внимание: Все ответы на этот комментарий, будут также удалены!

Авторы